Гатц решительной и твердой походкой вошел в квартиру. На лице его было написано, что он по роду своей профессии подозревает всю жизнь всех и каждого.
— Я все-таки не понимаю причин вашего визита, — недовольно пробормотал Бен.
Гатц расстегнул пальто и поискал глазами место, куда можно присесть. Бен молча указал ему на диван. Гатц нервно пожевал кончин сигары, которую уже полчаса держал во рту, и грузно опустился на подушки дивана.
— Видите ли, мистер Бэрдет, я не имею привычки обсуждать подробности по телефону, — как бы в продолжение разговора пояснил бывший инспектор.
— Вы знаете, телефоны ведь частенько прослушиваются…
— А по-моему, мистер Гатц, все это вздор и откровенная чушь! — не выдержал Бен.
Гатц окинул квартиру внимательным взглядом.
— Поверьте, мне самому не раз приходилось устанавливать подобные устройства. Так что это, увы, совсем не плод моего воображения.
Бен молча кивнул. Вероятно, детектив Гатц в свое время действительно был «крутым» полицейским и хорошо знал свое дело.
— Позвольте, я еще раз повторю вам то, что уже сообщил по телефону, — продолжал он. — Итак, я был начальником крупного полицейского подразделения. А именно — манхэттенского отдела по расследованию убийств. Инспектор Бурштейн тогда работал у меня. В связи с убийством в вашем подвале он попросил меня посмотреть, что тут у вас делается. Вот я и смотрю.
— И что же вы ищете?
— Пока я и сам точно не знаю, — признался Гатц, откусил край сигары, скатал его в шарик и бросил в пепельницу.
— Но я уже, кажется, сообщил полиции все, что мне было известно, — недоуменно пожал плечами Бен.
— В этом я нисколько не сомневаюсь, — устало ответил Гатц, закидывая ногу за ногу. На подметках обоих его ботинок обнаружились приличные дыры. Бен тут же подметил, что и воротник пальто детектива немного оторван.
— Здание, в котором вы живете, — продолжал тем временем Гатц, — существует уже около четырнадцати лет. А раньше на этом месте стояло несколько старых особняков. И в частности, был тут один особнячок… В общем, с виду он ничем не выделялся среди соседних. Обычный домишко… Но незадолго до того, как его снесли, там произошло несколько убийств. И я был как раз тем следователем, который вел это дело. Официально эти убийства так и остались нераскрытыми. Расследование зашло в тупик.
— Это, конечно, очень интересная история, мистер Гатц, но с тех пор прошло, как вы говорите, целых четырнадцать, вернее, даже пятнадцать лет!.. Не можете же вы серьезно предполагать, что убийство в подвале нашего дома имеет какое-то отношение к тем давним событиям…
— Я пока еще ничего не предполагаю.
— А тогда почему, черт возьми, именно мы с Фэй стали центром вашего внимания? — Бен начинал всерьез раздражаться. — Только потому, что именно она обнаружила труп?
— Отчасти, мистер Бэрдет. Только отчасти!
— Хорошо, тогда сообщите мне остальные причины. Гатц встал, подошел к стене и прислушался.
— Остальные?.. Мои причины — монахиня! — неожиданно выпалил он.
— А теперь послушайте меня! — взорвался Бен. Он подбежал к детективу вплотную и уставился на него горящими от гнева глазами. — С меня хватит! Я уже сыт этой чушью по горло! Старая монахиня живет здесь дольше всех, и за все это время она никого ни разу не беспокоила. Если же она не нравится полиции или хозяевам дома, они могут спокойно выселить ее. Лично мне на это глубоко наплевать. Вам понятно? Она нас не трогает, и мы ее не трогаем. И нам нет до нее никакого дела, а ей соответственно до нас.
— Думаю, как раз в этом вы ошибаетесь, мистер Бэрдет, — скептически заметил Гатц.
— Нет, не ошибаюсь! — закричал Бен.
— Мистер Бэрдет, — уже несколько тише произнес детектив, стараясь не волновать собеседника и смягчая выражение лица. — Я ведь пришел сюда вовсе не для того, чтобы спорить с вами. Я хочу вам помочь… Кое-кто в этом доме находится сейчас в серьезной опасности. Но пока я не могу сказать точно, кто именно. Хотя не исключено, что это может быть даже ваша собственная жена. Понимаете?
Бен весь напрягся и подался вперед.
— Послушайте же меня… — продолжал Гатц. — Тот особняк, о котором я говорил, только внешне был обычным старым домом. Только внешне… Но там было нечто такое, что отличало его от всех других домов, по соседству.
— И что же именно? — с надменной холодностью спросил Бен.
— В одном из окон пятого этажа, в самом центре здания, всегда можно было увидеть силуэт человека. Священника. Это был старый, слепой и парализованный священник, который неподвижно сидел там на стуле и никогда не покидал своего места. Это вам о чем-нибудь говорит?
— Простое совпадение! — отрезал Бен.
— Да? Вы действительно так считаете, мистер Бэрдет? Бен внимательно смотрел на сыщика.
— А кстати, где сейчас ваш сын? — поинтересовался Гатц.
— Внизу. С ним гуляет в парке сосед.
— А ваша жена?
— Она в спальне.
— Я хотел бы с ней побеседовать. Бен отрицательно покачал головой.
— Она еще не совсем здорова, и врач запретил ей любые нервные перегрузки.
— Но ведь прошло уже целых два дня, мистер Бэрдет! Все-таки не она же подвергалась этому нападению. Она лишь обнаружила тело несчастного… Я, конечно, понимаю, что для нее это было большим потрясением, но все же…
Бен нахмурился. Ему и самому казалось несколько странным, что Фэй так долго остается в шоковом состоянии.
— Если она спит, — добавил Гатц, — я только одним глазком взгляну на нее и не стану тревожить. Но мне сейчас очень важно хотя бы просто увидеть се.
Они вошли в спальню. Жалюзи на окнах были опущены, и только слабый луч света пробивался из-под них в помещение.
Фэй дышала спокойно, и мужчины подошли ближе. Бен осторожно взял ее за руку. Она открыла глаза — красные и воспаленные, с полопавшимися сосудами.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — Бен попытался улыбнуться.
Фэй облизала пересохшие губы и слегка пошевелила пальцами.
— Устала. Очень устала. И сильно кружится голова. Бен присел на краешек кровати и погладил ее спутанные волосы. Фэй еще что-то пробормотала, и Бен пододвинулся к ней ближе, пытаясь разобрать слабый шепот.
— Мистер Гатц — наш друг, — успокоил он жену, так и не поняв ее слов. Гатц внимательно смотрел на ее руки и лицо.
— Это мой друг, — поправил Бен. — Он просто зашел навестить меня, узнать, как ты, и пожелать тебе скорого выздоровления…
Гатц одобрительно кивнул.
— Бен рассказал мне, что с вами случилось, миссис Бэрдет… Я выражаю вам свое глубочайшее сочувствие.
Фэй лежала почти неподвижно. Глаза ее устало закрылись. Она приняла слишком много снотворного, и потому ей тяжело было как-то реагировать на обращенные к ней слова.
После долгой паузы Бен, наконец, поднялся.
— Ну, мистер Гатц, вы видели ее. Этого достаточно?
— Вполне.
Они вернулись в гостиную.
— Вы думаете, она все еще в шоке? — неожиданно спросил Гатц и, бесцеремонно положив ногу на кофейный столик, раскурил потухшую сигару.
— Разумеется.
— Знаете, Бэрдет, мне хотелось бы серьезно побеседовать с вами… Но только не здесь, а в каком-нибудь другом месте, чтобы не беспокоить вашу жену.
Бен посмотрел на дверь спальни.
— Ну, хорошо. Только не долго. Я же не могу оставлять ее здесь одну…
— Нет, мистер Бэрдет К сожалению, это будет длинный разговор.
Они вышли из квартиры и спустились на лифте в просторный холл. Потом, перейдя на другую сторону улицы, остановились, и Гатц указал рукой на окно монахини. За стеклом застыл четкий силуэт старухи в черной сутане.
Бен заметил, как напряглись, перекатываясь, мышцы на лице бывшего инспектора. Казалось, Гатц до предела сосредоточил свое внимание на этом окне.
— Она сидит там все время. Я вижу ее с того самого дня, как мы только переехали в этот дом, — заметил Бен.
Он ждал, что Гатц как-нибудь отреагирует на его слова. Но тот ничего не ответил. Он сосредоточенно всматривался в окно на десятом этаже.