— Мистер Бэрдет, не делайте никаких резких движений, — посоветовал Тэрнер. — Представьте себе, что вам предстоит сейчас залезть в теплую ванную, и действуйте.
— Понял, — коротко ответил Бен и перелез через ограждение.
Зеленский и Тэрнер подхватили его и помогли устроиться в люльке, которая немного покачнулась под тяжестью его тела.
— Не волнуйтесь, — успокоил его Зеленский. — Мы все сделаем сами. Спуститься надо всего на несколько футов — это пустячное дело не займет и минуты.
Напарники разошлись по разным концам люльки и принялись тянуть за канаты, заставляя платформу медленно ползти вниз.
— Знаете что, мистер Бэрдет, — заговорил вдруг Зеленский. — Я, конечно, не очень любопытный человек и не хочу навлекать на себя лишние неприятности, но скажу вам, что это самое сумасшедшее предприятие, в котором мне приходилось участвовать. Я видел вашу монахиню в окне и думаю, что она не очень-то обрадуется нашей затее.
— Успокойтесь. Она глухая, немая, слепая, и к тому Же полностью парализована.
— Все равно…
— И потише, пожалуйста, — предупредил Бен. Люлька доползла до верхнего края окна монахини.
— Теперь помедленней, — шепотом скомандовал Зеленский.
— Все в порядке, — кивнул Тэрнер, крепко держась за канат руками в толстых прорезиненных перчатках.
Бен встал на колени и прижал ладони к стеклу. Вот появилась кружевная занавеска, потом лицо и фигура сидящей женщины. Но даже вблизи он не мог как следует разглядеть ее — слишком уж темно было на улице и за окном.
— Закрепляй! — отдал команду Зеленским. Тэрнер укрепил канат со своей стороны и кивнул, давая понять, что все сделано, после чего остался на месте. Зеленский же, зафиксировав канат на своем конце люльки, подошел к Бену и заглянул в окно.
— Спятить можно от всего этого, — вздохнул он и недовольно покачал головой. — Старая баба с распятием у окна… На вашем месте я не стал бы даже близко подходить к ней.
— Я ценю вашу заботу о моей персоне, мистер Зеленский, — ответил Бен.
— Но как мне помнится, я плачу деньги за вашу работу, а не за лекции, которые вы тут вздумали мне читать. Это ясно?
— Конечно. Уже молчу.
Порыв ветра неожиданно качнул люльку, и Бен судорожно вцепился в перила. Зеленский не смог сдержать смеха.
— Да успокойтесь вы, мистер Бэрдет! Ничего с вами не случится.
— Помогите-ка лучше поднять раму. Надо открыть окно.
Некоторое время они безуспешно пытались сделать это, потом Бен еще раз внимательно осмотрел его и снова опустился на колени.
Странно. Замок открыт. Наверное, просто раму где-то заело.
Зеленский достал из кармана пару отверток, дал одну Бену, они воткнули инструмент под нижний край рамы и стали расковыривать присохший к ней слой грубой фасадной краски. Потом Бен снова попробовал поднять раму, и на этот раз она поддалась. Еще несколько движений отвертками — и окно, наконец, послушно открылось.
Бен отодвинул в сторону тюлевую занавеску.
— О Господи! — ахнул он и едва сдержал крик, готовый в любую секунду слететь с его губ.
Женщина представляла собой самое уродливое создание, какое ему только доводилось встречать. Высохшая, вся в трещинах кожа, вздутые вены на шее и руках, распухшие сосуды на лбу и глубокие морщины, избороздившие каждый дюйм ее тела. Спутанные седые волосы напоминали ком заплесневелой паутины, а глаза были затянуты плотными бельмами катаракты.
Одета старуха была в черную монашескую робу. На костлявых руках бугрились страшные окостенелые мозоли, а нестриженые ногти угрожающе торчали в разные стороны. И если она еще дышала, это было очень трудно заметить.
— Эй! У нас, кажется, начинаются неприятности… — содрогнулся Зеленский, напряженно прислушиваясь к глухим щелчкам наверху.
— Что там стряслось? — прошептал Тэрнер со своего конца люльки.
— Ничего. Оставайся пока на месте. — Он повернулся к Бену. — Знаете что, давайте-ка побыстрее сматывать удочки. Что-то не нравится мне все это…
— Но я сделаю все очень быстро. Прошу вас!
Бен вынул из кармана стеклянный стакан, обернутый носовым платком, и попробовал высвободить руку монахини. Но та сжимала крест с такой силой, словно успела уже прирасти к нему. Бену пришлось просить помощи у Зеленского. Тот нехотя потянул монахиню за руку, и наконец ее левая ладонь соскользнула с металла, Бен расправил пальцы старухи, аккуратно прижал к ним стакан, чтобы остались все отпечатки, а потом снова завернул его в платок и бережно положил в карман.
Неожиданно поднявшийся ветер начал угрожающе раскачивать люльку перед окном.
— Все. Поднимаемся, — сказал Зеленский тоном, не терпящим возражений.
— Ну, еще секунду! — взмолился Бен, доставая фотоаппарат.
— Вверх! — скомандовал Зеленский Тэрнеру.
Тот начал медленно тянуть канат.
Бен наскоро Остановил выдержку и стал щелкать затвором, пытаясь запечатлеть монахиню как можно большее число раз.
— — Вверх! — что есть сил закричал Зеленский и, рванувшись на свой конец люльки, всем телом повис на канате Тэрнер продолжал тянуть свой край люльки вверх — Ну, теперь держитесь покрепче, мистер Бэрдет, — предупредил Зеленский. Но тот, казалось, не слышал его, а продолжал, как сумасшедший, делать снимок за снимком Очередной порыв ветра теперь уже чуть не перевернул всю платформу, и только тогда Бен поспешно сунул фотоаппарат в карман.
— Ладно, поднимаемся, — сдался он. — Только надо же закрыть окно…
— Да к черту окно! Вы что, не соображаете? Мы же сейчас разобьемся! — орал на него Зеленский.
Вдруг Тэрнер указал куда-то наверх.
— Смотрите!
Бен и Зеленский одновременно посмотрели туда, куда указывал Тэрнер.
— Канаты! — закричал бригадир. Правая подвеска на глазах стала ослабевать, будто подрезанная.
— Господи! — Бен покрылся холодным потом. Люлька угрожающе накренилась, прижавшись поручнями % стене дома. Бен вцепился в свободный конец каната.
— Не поможет! — выкрикнул Тэрнер и осторожно двинулся к центру платформы. — Надо прыгать в окно!
Зеленский ухватился за нижний край рамы. Тэрнер едва успел уцепиться за подоконник. А Бен не удержался на ногах и упал. Фотоаппарат вывалился у него из кармана и отъехал к самому краю люльки. Но он пополз за ним и, дотянувшись рукой, сунул его за пазуху.
В это время Тэрнер уже ввалился через окно в квартиру монахини.
— Ребята, скорее! — нервно кричал он.
Зеленский подтянулся и, весь взмыленный, тоже запрыгнул в комнату. Один канат уже лопнул. Крепко держась за край люльки, Бен, дюйм за дюймом, двинулся к распахнутому окну.
Зеленский и Тэрнер высунулись по пояс, пытаясь схватить Бена за куртку и втащить в проклятую квартиру.
Мир перед глазами Бена перевернулся, и теперь он висел над улицей вниз головой. Казалось, асфальт сейчас врежется ему в лоб. А там, наверху, было слышно, как один за другим лопаются канаты.
Наконец порвался последний канат с правой стороны, платформа стала уходить у него из-под ног и повисла вертикально. Теперь она держалась лишь на остатках левой подвески. Откуда-то неслись крики, но Бен их уже не слышал. Он вцепился в последний спасательный канат на высоте десяти этажей над землей.
— Попробуйте раскачаться! — крикнул ему Зеленский. Бен попробовал лезть по канату вверх, но он был слишком тонким и впивался ему в ладони, разрывая их в кровь. А тело, казалось, становилось тяжелей с каждой секундой, будто наливалось свинцом.
Ветер беспощадно хлестал в лицо. Он в ужасе смотрел то вниз, то наверх и видел, что последний канат тоже начинает ослабевать.
— Помогите! — взмолился Бен. , Но ни Зеленский, ни Тэрнер уже ничего не смогли сделать.
— Подтягивайтесь! — кричал над годовой Зеленский. — Сильнее!
Бен сжал канат с такой силой, что на глаза навернулись слезы. А внизу под собой он увидел, как в квартире у Вудбриджей зажегся свет.