- Я изображу тебя на фоне шелковых простыней, - продолжал свой леденящий душу монолог Сорель, - я опущу руки в твои внутренности и искупаюсь в твоей крови. И больше никто не будет повелевать мной. Я! Я! – он остановился и, воздев руки вверх, прокричал, глядя в потолок: – Я стану повелевать миром!
- Да ты реально псих, - вырвалось у меня. – Да еще и с замашками покорителя мира.
Чтобы этот выродок рода нечеловеческого себе там не надумал, ложиться на алтарь его безумия мне не хотелось совершенно, а потому стоило очень быстро искать выход из сложившейся ситуации, потому что моя последняя реплика, кажется, произвела не совсем тот эффект на который я рассчитывала. Вместо того чтобы окончательно съехать с катушек и начать убеждать меня, что он достоин и прочее, Энрике Сорель резко тряхнул волосами и улыбнулся мне уже совершенно иначе. В его взгляде больше не сквозило безумие, губы не кривились в неприятной ухмылке. Теперь передо мной вновь был собранный, вежливый и услужливый художник. Мой бывший кумир.
- Ну что же ты, Лиза, - глубокий, насыщенный интонациями голос Энрике Сореля окутал меня, словно облако, - зачем бежишь от меня? тебе уготована великая роль послужить искусству.
Этот гад хотел лишить меня сил и возможностей к сопротивлению, но у него ничего не получилось. Видимо, в тот момент, когда я разбила о его голову бутылку шампанского, приобрела иммунитет к влиянию инкуба. Хорошо бы, потому что, несмотря на то, что мозги не затуманились, тело отозвалось, и я почувствовала, как меня снова затапливает предательское онемение.
А Энрике Сорель приближался ко мне, очень медленно, плавно, будто скользил по воздуху, а не вышагивал по паркету. Мысли в моей голове судорожно заметались, я прекрасно понимала, что нельзя позволить ему приблизиться, стоит этому инкубу снова схватить меня и все! Больше я вырваться не смогу, он сильнее, намного сильнее меня, причем не только физически.
Мой взгляд зацепился на огромную, даже по виду, безумно дорогую вазу, с которой поравнялся приближающийся ко мне монстр. Что-то он мне про нее рассказывал, когда проводил экскурсию по своему дворцу. Только вот что именно, не вспоминалось. Зато я вдруг словно наяву услышала тихий голос Алекса: «Маги, пытаясь достигнуть совершенства в управлении своей силой, зачастую пренебрегают простейшими вещами. Стремясь постигнуть сложные заклинания, отработать их до автоматизма, они забывают, что порой обычный слабенький разряд может стоить им жизни». Что-то такое Лекс рассказывал мне, после того, как я угостила Трика молнией на пороге моего дома.
Я сосредоточилась, попыталась увидеть свою силу, впилась ногтями в ладони, задержала дыхание и резко выбросила вперед руку, разжимая кулак. Голубая молния сорвалась с пальцев.
Промахнулась и заряд попал в вазу. Произведение искусства, насчитывающее несколько сотен лет (я вдруг вспомнила, что именно рассказывал Сорель конкретно об этой вещице) разлетелось на тысячи осколков, засыпая моего обидчика. Он вздрогнул и отвлекся, а я резко скакнув в сторону, схватила с постамента какую-то статуэтку и запустила ею в голову художнику. На этот раз не промахнулась, явственно услышала звук от соприкосновения и сдавленные ругательства Сореля. Но останавливаться и смотреть, что из этого будет дальше, не стала – следующая статуэтка полетела в большое окно. Звон разбитого стекла, блестящие осколки водопадом осыпающиеся на пол и частично на землю с той стороны и сдавленные ругательства инкуба.
Я выскочила из оконного проема, неудачно наступила на подвернутую немногим ранее ногу и со стоном полетела на землю. Черт! Подняться я уже не успела - меня схватили сзади, оторвали от земли и встряхнули с такой силой, что голова несколько раз мотнулась из стороны в сторону.
- Я же тебя предупреждал,- жарко зашептал этот маньяк мне на ухо. - От меня не уйдешь. Но мне нравится, как ты сопротивляешься, это добавляет остроты и пикантности. Ты будешь неподражаема, когда я с тобой закончу.
И он облизал мое ухо, вызывая дрожь отвращения по всему телу. Сердце остановилось и снова забилось на этот раз с такой силой, что, казалось, просто выскочит из груди. Я все еще пыталась сопротивляться, но мои жалкие потуги не приносили не то чтобы ощутимого ущерба тому, кто меня держал, а были им напрочь проигнорированы. Я быстро выбилась из сил, болела нога, разбитые колени и ладони саднили, ныло плечо, которым я приложилась об косяк, но я продолжала дергаться.