Джаф не стал бы врать — нет смысла. Тяжесть, давившая на плечи долгие годы, вдруг исчезла.
Фрид жив. Это главное. А почему нить связи оборвалась можно выяснить позже.
Я покрутила украшение, привыкая, затем посмотрела на парня и улыбнулась.
— Спасибо за подарок.
Джаф улыбнулся в ответ, шутливо поклонился.
— Это меньшее, что я мог сделать.
Прищурившись и склонив голову к плечу, я покосилась на него. Спросила:
— Уверен, что баловать меня хорошая идея?
Он фыркнул.
— Кто-то ведь должен это делать.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Нет ни страха, ни напряжения как в прошлом. И этому есть объяснение.
Похоже, в какой-то момент я утратила бдительность.
— Не задерживайся, — посоветовал Джаф перед уходом, — Завтра вечером ты должна быть в Саите.
Лететь придется всю ночь, чтобы успеть вовремя. То, что не высплюсь — это ладно, хуже гораздо другое — уже завтра мне предстоит встретиться с человеком, от которого, возможно, зависит судьба мира.
— А потом куда? Где я встречу этого Ирвина? — хмурясь, спросила я.
— Таверна на центральной дворцовой площади. Если успеешь, он ещё будет там.
Джаф махнул рукой на прощание и растворился в воздухе.
Когда вернулись ведьма с помощницей, я уже переоделась и как раз заканчивала плести косу. Мирра застыла на месте, когда заметила исчезновение крыльев. Ведьма же если и удивилась, то виду не подала.
— Мне не нужно ничего, можешь быть спокойна, — сказала она.
Я хмыкнула, но в знак благодарности склонилась в поклоне перед ними обеими.
Уже выходя за ворота, краем уха услышала дрожащий от волнения и восторга голос Мирры:
— А вдруг она действительно посланница богов? И принесет нам мир?
Посланница, значит?
Обернувшись, я посмотрела на девушку с тоской.
Нет, я не принесу вам мир. Я принесу вам войну.
Глава 2. Старый друг
Некогда белый камень мостовой залит кровью. Даже летнее солнце не может высушить её. Повсюду лежат тела, накрытые какими-то серыми тряпками, сквозь которые уже проступают рубиновые пятна. Из-за повисшего в воздухе тяжелого запаха трудно дышать.
Меня не замечали. Вокруг царил хаос: стражники удерживали горожан, стремящихся прорваться в центр площади, внутри охраняемого кольца деловито сновали маги из рода Неал, о чем-то говорили между собой, осматривая трупы. Прямо на земле сидели люди, в рваной и перепачканной кровью одежде, — маги говорили и с ними.
Я покачнулась, схватилась за голову.
Картинка перед глазами смазывалась до тех пор, пока не осталась лишь тьма, мир сжался до образа лежащего на земле человека в луже крови. По ушам эхом бил стук сердца — всё тише и тише, пока не умолк навсегда.
Зажмурившись, я резко выдохнула сквозь стиснутые зубы.
Впервые чувствую подобное. Так много смертей в одном месте…
Дар просто не успевает показывать всех.
Сейчас я стояла в центре площади перед дворцом. Добиралась сюда практически вслепую — то и дело перед глазами яркой искрой вспыхивала чья-то смерть. В какой-то момент искр стало так много, что чувства исчезли — всё потеряло смысл, всё, кроме причины произошедшего.
Удерживая край капюшона, я направилась в другой конец площади. Нужно найти Джафа для начала, он уж точно сможет ответить на мои вопросы. Заодно поможет с поисками Ирвина.
Я осторожно огибала сидящих на мостовой людей, ловко избегала стражников, используя время от времени отданный Рэем артефакт. Изредка косилась на проходящих мимо магов, в надежде и одновременно в страхе увидеть знакомое лицо. И настолько погрузилась в мысли, что застыла на месте, когда кто-то вдруг схватил мою руку.
Но как? Артефакт ведь делает меня невидимой и для людей, и для магов!
Однако тот, кто стоит напротив, не человек и уже не простой маг. И я это сразу поняла.
Взгляд скользнул по тонким пальцам, сжимающим запястье, вверх по руке, на мгновение задержался на груди, где я ожидала увидеть знакомый до последней черточки медальон, вот только…
Его не было.
Не выдержав, я откинула капюшон.
В мужчине, что словно статуя замер рядом, узнать Фрида невозможно. Если бы не дар видеть ауры, так бы и назвала фарата незнакомцем. Хотя сейчас мы друг для друга именно незнакомцы.
В моей памяти Фрид остался парнем с глазами цвета небесной лазури, болезненно-худым и бледным, даже спустя полгода и с нечеловеческой регенерацией не отошедшим от тяжелой травмы, в плаще, который всегда прятал крылья, простой одежде и с косой крашенных в черный волос. Остался тем, кто мечтал приносить пользу другим и делать больше, чем мог физически.