Вирая потерла запястье, словно вновь ощутив оковы браслета-аники. Браслет-цепь, что связывала ее с Тисом, подчиняла, не позволяя сопротивляться. Браслет, что контролировал ее. Сколько раз он использовал его, заставляя ее падать к его ногам под действием импульсов. Ему было все равно, что она почти теряла сознание от боли. Ему нравилось слышать, как она кричит. И просит остановиться. Нравилось смотреть, как слезы текут из глаз.
Все началось не сразу.
Почти три месяца девушка пребывала в уверенности, что у нее симпатичный муж-контрактник. И даже его иногда жестокое обращение в постели, Вирая списывала на усталость и стресс — королевских офицеров гоняли с удвоенной силой. Она не догадывалась, что тогда он просто сдерживался. Истинное лицо Тиса открылось, когда он взял девушку в город. Вирая готовилась к приятной прогулке. Возможно, походу в кино или кафе, новым покупкам. И хоть в Болдизаре тоже были и бар с кинотеатром и несколько магазинчиков, гулять по столице было многим интересней.
Но вместо магазинов и кино, Свенсон привел ее в захудалую квартирку на окраине города. Там ожидал их Адам Аддисон. Брюнет с темными глазами и крупными чертами лица. Как и Матис, мужчина был физически развит, и девушка решила, что Адам тоже солдат. Наверное, мужчины вместе проходили службу и сдружились. Только одному повезло попасть в отряд королевских солдат, а другому нет.
Майер не сразу поняла подвох, ведь мужчины ушли на кухню, оставив девушку в небольшой гостиной-спальне. Вирая не знала, чем занять себя, чтобы не мешать им, и просто сидела в кресле, подтянув к груди колени. Она слышала, о чем говорили мужчины, но не вслушивалась в их диалог, решив, что друзья вспоминают прошлое. Казалось, мужчины забыли о ней, и девушка задремала в полумраке комнаты.
Разбудил ее Адам, тронув за плечо. Он стоял в одних брюках, скинув остальную одежду. Вирая удивлённо посмотрела на него, на его улыбку, от которой перевернулось все внутри. Стало страшно.
— Ублажи моего друга, Солнышко, — Матис стоял в проеме двери. И улыбался.
Девушка отшатнулась от брюнета. Голос не хотел слушаться. В одно мгновенье она поняла, что Свенсон не шутит. Она замотала головой и тут же почувствовала импульс. Первый раз. Не сильный. Браслет слушался своего хозяина — мужа-контрактника. И аники должна подчиняться. Но она не хотела.
Устав ждать, Адам стащил девушку с кресла. Вирая закричала. И снова почувствовала эту боль — браслет работал исправно, увеличив мощность. Хотя в нем не было никакой нужды — хрупкая девушка не могла противостоять двум мужчинам. Свенсон просто хотел сделать ей больно.
Они передавали ее друг другу, как эстафету, не давая отдохнуть. И когда девушка уже начала терять сознание, влили в нее какой-то препарат, от которого она готова была лезть на стену. И все началось по новой. Ей уже было все равно кто с ней, она хотела избавиться от того напряжения внутри, что вызывало то средство. И никак не могла достичь этого.
Тот день все изменил. Вирая не помнила, как они вернулись в Болдизар. Но теперь Матис перестал сдерживаться. «Ольгердская сучка» было обычным обращением к ней. Как и побои. Иногда Свенсон заставлять ее пить то один, то другой препарат, наблюдая за ее стонами и мучениями. К нему стали захаживать такие же любители поиздеваться, и он, не колеблясь, отдавал им ее поиграться. В каждых апартаментах была комната игр с различными взрослыми игрушками, наручниками и аксессуарами потяжелее — добавить остроты ощущений между аники и мужем. Комната игр стала для нее местом пыток.
Вирая хотела расторгнуть контракт. Она просила. Умоляла. Клялась, что никому не расскажет, что он делал с ней. Но в ответ получала лишь импульсы браслета. У нее не было доказательств того, что происходило с ней — чертов ублюдок следил, чтоб на ней не было ни одного синяка. А его приятели лишь скажут, что она сама к ним лезла — аники не имела права спать ни с кем, кроме мужа. В такие моменты она ненавидела Ольгерд и Болдизар в частности, за их законы, ни во что не ставящие женщин.
А потом появился Бен — Бенедикт Киневард. Страж империи Себастьян Вайерд под прикрытием. Они пару раз сталкивались в парке. Но не обменивались даже приветствиями. Несколько раз Бенедикт заговаривал с Тисом, когда девушка была рядом. Но он не обращал на нее внимания и Вирая думала, что тот даже не видел ее. Тис не любил сталкиваться с Киневардом, становясь после случайных встреч беспокойным и злым. И после срывался на девушке, когда они оставались одни.
После гибели Свенсона на тренинге, к ней подошел Макс Освин — сосед Киневарда по апартаментам, и предложил стать его аники. Но после опыта с Матисом Вирая покачала головой, отказываясь. Мужчина кивнул, не став настаивать. Но долго в карантине она находиться не могла. Она подписала контракт с Болдизаром, значит, ей нужно заключить контракт и с кем-то из офицеров. Откупиться у нее не хватало средств. Девушка застряла в этом месте. Если не выберет она, они выберут сами. И предпочтение отдадут тем, кто сделает запрос на нее.
Когда время пребывания в карантине у Вираи подходило к концу, к ней наведался один из знакомых Матиса. Она даже не могла вспомнить его имени, помнила только, что вкусы со Свенсоном у них были похожи. Еще одного такого мужа она не вытерпит. А именно этого тот и хотел — получить ее в аники. Паника охватила девушку. На нее был лишь один запрос. Всем, кто подходил к ней, она отказывала и те даже не стали его оставлять. Она не хотела попадать снова в тот ад, из которого выбралась.
И снова к ней пришел Освин. Повторил свое предложение. И девушка бросилась в омут с головой, соглашаясь. Она ничего про него не знала, как и про Киневарда. В Болдизаре вообще мало знали об этих мужчинах, появившихся почти одновременно полгода назад в ряду королевских офицеров, но много говорили. Иногда, прячась от Матиса в салонах, Вирая слушала сплетни других аники. И девушкам были интересны эти двое, решительно продвигавшиеся по карьерной лестнице. Поэтому она решила, что хуже ей все равно уже не будет. По крайней мере она знала чего ожидать от знакомого Тиса. И надеялась, что Освин не имел таких же наклонностей.
Но согласившись, девушка не рассчитала своей стойкости. В карантине Вирая жила в отдельном здании, предоставленная самой себе, и думала, что уже пришла в себя после издевательств прежнего хозяина. Но, оказавшись в точно таких же апартаментах, страх снова поселился в ней. Она пыталась скрыть его. Но в замкнутом пространстве квартиры две мужские фигуры вызывали дрожь в теле. Им не составило труда понять, что девушка их боится. Майер испугалась, что это разозлит их. И они отправят ее вновь в карантин. И тогда она точно попадет к знакомому Свенсона. Но все сложилось совсем не так.
Постепенно, шаг за шагом, Бенедикт начал приручать ее, учил забывать страх, доверять. Он был сдержан и не касался девушки лишний раз. Лишь в те моменты, когда ей начинали сниться кошмары, он обнимал, успокаивая. Макс баловал ее магазинами и салонами, разрешая тратить на себя деньги. Девушка не любила ходить по таким местам, постоянно слыша за спиной перешептывания. Но она гордо поднимала голову и, не обращая ни на кого внимания, изображала из себя красивую куклу. Куклу, похожую на других аники. Спустя некоторое время ее приняли среди «своих», и девушка стала частой гостьей на посиделках и гулянках. Но в душе все еще сидела напуганная до ужаса девчонка. Девчонка, о которой знали лишь Себастьян и Энвор.
Почти полгода они жили, как соседи. Девушка постепенно привыкла к мужчинам и спокойно общалась с ними, не боясь словами или действиями вызвать у кого-то из них неудовольствия, за которым может последовать наказание. Вирая не знала, что попала в аники к Стражам. Брюнетка хлопотала по дому, и все чаще задавалась вопросом: как долго это будет продолжаться. Поведение мужчин отличалось от общепринятых, но не в ее же интересах было говорить об этом. Аники были не для того, чтобы готовить и убирать. Основным их предназначением было ублажать мужа в постели. Но ни один из них так и не сделал попытки к сближению. Хоть Майер и была официально аники Освина, он оплачивал все ее счета из салонов и покупки, но мужчина обращался к ней снисходительно-ласково, словно к ребенку. Наверное, он и воспринимал ее как дитя, ведь был старше ее, больше чем на десять лет. Он не смотрел на нее, как на аники.