Сам из себя он – обычный, ничем не примечательный худой тип в дешевом пиджаке, с худым умным лицом и высоким лбом. Сошел бы за школьного учителя или скромного бухгалтера, с его-то негромким голосом и грустными глазами.
– Вот как? Я весь внимание.
– С вами хотят поговорить.
Я ухмыльнулся:
– Плохая идея. Стоило бы понимать, что люди, прошедшие пять кругов ада в спецучебке СТО – не те, кто склонен поддаваться давлению. Просто потому, что остальные не доживают до выпуска.
Он удивленно приподнял брови – причем почти естественно:
– Давление? Я похож на человека, способного оказывать давление?
– Вы – нет. Тот, кто вас послал – вероятно, да.
«Учитель» покачал головой.
– Я, вообще-то, сказал «поговорить», а не «провести переговоры». Это очень разные понятия, по крайней мере в сиберийском языке.
Я снова ухмыльнулся:
– Называйте как хотите, но разговор с удержанием заложника – не разговор. И – нет, я не поддаюсь на давление и не договариваюсь с врагами. Что-нибудь скажете перед тем, как я сломаю вам несколько костей, отволоку в подвал моей части, вызову СБ Дома Корванских и до их прихода отделю от вашего тела достаточно кусочков мяса, чтобы вы согласились рассказать абсолютно все?
Он вздохнул:
– Очень предсказуемый ход мысли. Именно поэтому я не знаю, ни кто похитил госпожу Корванскую, ни где ее держат. Я – просто винтик, и моя единственная задача – сделать так, чтобы разговор состоялся. Конечно, в случае с удержанием заложника разговор – да, я под словом «разговор» понимаю именно разговор как процесс добровольного обмена информацией – нетипичный поворот, но… все обстоит так, как я сказал. Вам позвонят, вы поговорите с собеседником, или просто выслушаете его рассказ. Возможно, зададите вопросы – я уверен, у вас они появятся. После того, как разговор подойдет к своему логичному завершению, госпожу Корванскую отпустят.
Я хмыкнул.
– Погодите. Этот самый собеседник, имея мой телефон, мог бы просто позвонить мне, вместо того чтобы похищать Роксану. Вы понимаете вообще, насколько бредово звучит ваша версия?
Он покачал головой:
– Напротив, все очень логично. Вы в некотором смысле все же правы, если ну очень точно следовать определениям. Да, заложницу похитили, чтобы оказать давление, и я только что сообразил, что да, как ни странно, прямо сейчас я оказываю на вас давление. Видите ли, ваш потенциальный собеседник не мог просто так взять и позвонить вам. Вы бы не стали с ним говорить добровольно, вот в чем беда.
Я принялся мысленно перебирать варианты – и быстро сдался.
– Признаться, я ума не приложу, кого же я так сильно ненавижу, что отказался бы с ним говорить. Кто это?
«Учитель» грустно улыбнулся:
– Он сам вам скажет. Но вообще-то, господин Терновский, вы в душе знаете ответ на этот вопрос. Подумайте, с кем вы никогда в жизни не говорили и даже не стали бы говорить – и поймете. Собственно, засим моя роль выполнена. Сейчас я выйду отсюда и дам знать, что вы готовы поговорить. Не сразу, а когда удостоверюсь, что за мной никто не идет. Если же вы утащите меня к себе в подвал… Увы, я не смогу сообщить ничего, что поможет отыскать Роксану… но этого и не требуется. Сама найдется. Правда, тогда вам вряд ли будет приятно встретиться с ней… Вернее, уже не совсем с ней.
И тогда я все понял.
– Культист, – выдохнул я.
Он достал из кармана купюру и положил ее под чашку.
– Не думаю, что это слово корректно по отношению ко мне. Обычно под ним подразумевают последователя религиозного культа – но я никому не поклоняюсь, не возношу молитв, не приношу жертв. Я на сто процентов неверующий человек. Но если под этим словом подразумевать запрещенное политическое течение, скажем так – тогда да, я культист. И маленькая просьба. У вас есть несколько минут перед звонком – пожалуйста, потратьте их на медитацию или тому подобную практику. Очистьте свой разум от гнева и прочих эмоций. Тот, кто хочет с вами поговорить, не желает быть вашим врагом. Равно как и чьим-либо еще. Он не виноват, что все считают его таковым, и старается это исправить. Всего доброго.
И он пошел на выход, не оглядываясь.
Итак, со мной хочет поговорить глава некоего культа, назовем его так с теми или иными оговорками… С учетом того, что пока что ни одна спецслужба мира не может похвастать диалогом с культистом высокого ранга – этих типчиков, надо отдать им должное, взять живыми практически невозможно, а те, которые оказываются перед лицом неизбежного пленения, предпочитают убивать себя – мне выпадает весьма уникальная возможность… Разумеется, при условии, что это действительно кто-то из «Детей Нагаша» и тому подобных организаций, а не подставное лицо. С другой стороны, похищение дворянки – это тяжелейшая статья, и ради шутки на такое точно никто не пойдет. Кто еще остается? Операция по моей дискредитации либо другая каверзная интрига, проведенная на высочайшем уровне кем-то очень влиятельным.