Признаться, тут я немного в растерянности – но пусть меня не учили, что делать в таких случаях, зато я знаю, кого учили. У меня остается еще немного времени…
Я вынул телефон и набрал номер того самого агента, с которым сотрудничал по делу Добровского.
– Алло, это Терновский!
– Слушаю вас, – раздался в трубке знакомый голос. – Случилось что?
– Поставьте на прослушку телефон, с которого я вам звоню! Срочно, у вас считанные минуты, если не секунды!
На той стороны послышалось сдавленное поминание Чужака:
– Есть проблема, это не делается по щелчку пальцев, к тому же на служебный телефон государственного служащего…
– Линкор вам в бухту! Вас об этом просит сам госслужащий! Материтесь, угрожайте поиметь в глотку или убить любимую собаку, но заставьте кого надо записать разговор! Отследите, кто и откуда звонит! Это вопрос госбезопасности! До звонка остаются секунды, может, пара минут! Я затяну как смогу! Не теряйте времени!
Я отключился и сделал глубокий вдох-выдох. Так, я должен быть совершенно спокоен. Маловероятно, что они отпустят Роксану живой: риск, что отпущенный заложник даст зацепку, слишком велик, а статья о похищении дворянки – сущий пустяк для того, кого и так не будут брать живым. А раз так – то эти зацепки должен найти я, чтобы найти ублюдков и расквитаться. И сейчас мне нужны все возможные ресурсы моего разума, все мои внимательность и проницательность, все критическое мышление без остатка. Впервые я сталкиваюсь с противником не лицом к лицу – и потому должен очень постараться, чтобы личная встреча состоялась впоследствии.
Прошло две минуты, которые я провел в созерцании пустынной улицы, потягивая лимонад из банки, а затем лежащий на столике телефон зазвонил.
– Алло?
– Я говорю с Александером Терновским? – послышался в трубке негромкий неторопливый голос.
– Именно так. Вы, полагаю, своего имени не назовете?
– У меня нет имени… собственного, по крайней мере. Может, ранее оно было – но теперь я им не обладаю. А то, под которым известен людям, я действительно не назову… из соображений собственной безопасности.
Я удержался от смеха, но не от усмешки: этот клоун действительно думает, что я поверю в такую небылицу? Провокатор, никаких сомнений.
– Вы серьезно?
Моего собеседника это внезапно слегка смутило.
– Мне казалось, я не сказал ничего несерьезного… Или дело в голосе?
– Дело в содержании сказанного. Вы сейчас пытаетесь убедить меня, что вы… эфириал?
– Я им был… пока не обрел физическое тело.
Я сдержанно засмеялся.
– Не знаю, в чем был ваш план, – сказал я, – но он потерпел фиаско на первом же, если не считать похищения дворянки, этапе – заставить меня поверить в эту веселую небылицу. С кем-то другим, может быть, номер имел шансы удаться, но вы пытаетесь выдать себя за одержимого перед человеком, который много раз встречался с ними лицом к лицу, и очень хорошо знает, что они из себя представляют.
– И сколькими словами вы с ними обменялись?
– Тремя, да и то в одностороннем порядке. «Сдохни, мразь, сдохни». Правда, не уверен, что он их слышал, потому что я сказал их где-то на двенадцатом ударе, а голову ему раскроил третьим.
– Иными словами, вы очень хорошо знаете, что мне подобные представляют из себя как противники. Но больше вы не знаете о нас почти ничего.
Я снова засмеялся.
– Ну, в общем-то, вы правы. Но сразу риторический вопрос: а зачем мне знать что-то еще? Он риторический по той простой причине, что я не верю в вашу версию. Я знаю, как ведут себя одержимые, я знаю, как их находить, выслеживать, как загонять в угол и уничтожать. Я знаю, чего от них можно ждать, а чего – нельзя. Попытка поболтать по душам – из второй категории. У одержимых, знаете ли, души нет – лишь жажда разрушения да инстинкт самосохранения.
Собеседник чуть помолчал и спросил:
– Есть какой-нибудь способ, которым я мог бы подтвердить свои слова?
– Конечно. Если мы встретимся лично – я сразу пойму, одержимый вы или нет.
– Что-то мне подсказывает, что в этом случае вы не захотите со мной говорить. Максимум скажете те самые три слова, да и то когда я уже не смогу их услышать.
Шутник хренов. Ну ничего, я очень надеюсь, что СБС уже записывает этот разговор, а может, даже устанавливает местонахождение моего собеседника. Как тебе будет шутиться со вставленным в задницу штыком «кишкодера», клоун?