– Угу. Вот давайте честно: каковы у меня шансы дожить хотя бы до переговоров? Если б вы могли определять меня, как определяете других – стреляли бы при первой возможности, с тех самых пятидесяти метров, не дав мне даже рта раскрыть, не так ли?
– Не так. Я бы стрелял, не пытаясь установить, вы это или другой одержимый. Просто потому, что такая проверка себе дороже. Но, в принципе, совет могу дать.
– Какой?
– Если бы я был одержимым, занявшим тело крупного чиновника и желающим жить, не скрываясь, я бы написал письмо королю с полным признанием и отдал бы его нотариусу с указанием отослать адресату через год. На протяжении года я бы всячески помогал всем, кому можно, заводил бы друзей, демонстрировал бы миролюбие и склонность к рациональному мышлению. Через год король получает письмо и видит, что оно было получено нотариусом год назад. Таким образом, он будет знать, что вы – одержимый, который целый год находился рядом с ним и вел себя по-человечески. В этом случае есть вероятность, что возможная выгода, которую вы можете принести, перевесит страх, отвращение и ненависть. – Я сделал паузу и осторожно запустил пробный шар: – само собой, что король должен понимать эти самые выгоды. А еще того же мнения должны быть и остальные дворяне, иначе они вынудят короля убить вас, даже если король будет склонен сохранить вашу жизнь.
– У меня есть предположение, что итог будет не таким, как вы описали. Я тут разузнал – периодически некоторые люди называют себя одержимыми. Они не являются ими, разумеется, и их запирают в специальной больнице…
– Ага. В дурдоме. Так для вас это, между прочим, не худший вариант, если вы не изменили свое тело – вас не раскроют без специальной проверки, которой очень редко подвергаются живые.
– Да, но… это как бы… тюрьма. Я провел неизвестно сколько в «пустоте хаоса» – может, даже бесконечность, ведь там нет времени… Как в тюрьме. Не самый хороший вариант – сменить тюрьму на тюрьму.
– Не уверен, что у вас есть другие варианты. С точки зрения закона, за убийство дворянина – смертная казнь. Даже если вы получите поблажку – пожизненный срок. А еще есть правило, что у преступника, убившего ради материальной выгоды, обязательно отбирают причину преступления. То есть, вы должны быть рады, если вас оставят жить, пусть и в тюрьме. Это по закону. Есть и другая сторона медали. Вы столетиями сеяли ужас и смерть – такое не преодолеть переговорами. Если король решит оставить вам жизнь – он должен будет запереть вас в самой неприступной крепости ради вашей же безопасности. Чтобы до вас не добрались те, кто не простит, не поверит и не согласится признавать никакие договоры с вашей породой.
– Вроде вас?
– Это не про меня. Больше всего на свете мне отвратительны пауки – ну, после вас и Порчи, разумеется. Мне отвратительно в них абсолютно все – от внешнего вида до способа питания. Но вчера я, найдя в своей комнате паука, выпустил его за окно. Потому, что он мне не враг и не представляет опасности, а из одного лишь отвращения я не убиваю. И к вам я готов применить те же стандарты: если я пойму, что вы не враг, не представляете опасности и не отвечаете за бесчинства другой породы – смирюсь с неприятным фактом вашего присутствия в моем мире. Ибо я – разумный рациональный индивидуум. Но я – лишь один из людей, и мы все очень разные.
– Звучит логично. А когда я, как и договаривались, отпущу Роксану Корванскую – разве это не будет свидетельством того, что я не враг и со мной есть смысл договариваться?
– Нет, не будет. Напоминаю: вы по умолчанию враг и обратного пока не доказали. Любое ваше слово – ложь, любой ваш поступок – хитрость.
– Признаться, я в полном тупике. Ваше мышление для меня непостижимо, хоть я и пользуюсь мозгом, аналогичным вашему. Как доказать, что я не враг, если любой мой поступок ни на что не влияет?!
– Почему же не влияет? Очень даже влияет. Отпустите – вкупе с другими доказательствами это будет свидетельством в вашу пользу. Если не отпустите – ну, тогда я получу железное доказательство вашей враждебности и войду в число тех, которые не простят и не признают никакого мира. Я ведь говорил, что люди склонны мстить? Впрочем, если вы интересовались моим аркадианским прошлым, то и так знаете, на какие меры я готов идти ради мести.
– Да, интересовался, хоть и не понял, как вы смогли быть вначале одним человеком, потом другим…