– Боюсь, что нет. Ключ – это устройство, декодирующее сигнал. Его надо подключить к устройству прослушки в момент прослушки. Если сигнал не декодирован – он превращается в шум, записывать который смысла нет. Шум нельзя перекодировать обратно в сигнал и декодировать. Как-никак, сделано в Свартальвсхейме. Такое не взломать.
– Ушам своим не верю… Вы используете техномагию свартальвов и еще говорите мне, что у вас все серьезно с безопасностью?!
Он вздохнул.
– Знаете, Александер, если мы запишем все, что у нас есть поставить в вину свартальвам и все, за что мы их не любим – получится список длиной с ваш «кишкодер», но там не будет ни мелкого торгового жульничества, ни шпионажа. Да, мы можем проснуться оттого, что с неба идет огненный дождь, потому что свартальвы вторглись войной. Да, захватить чужое огнем и мечом – это они запросто. А вот мелкое жульничество или подковерный шпионаж – нет, свартальвы так не поступают. И не потому, что они честные и благородные – просто для них это слишком мелко. Вы знали, что в Свартальвсхейме ни до, ни после «столкновения миров» не было шпионажа как такового?
– Нет, – признался я, – я знал только, что у них не было денег и торговли…
– Как бы там ни было, если свартальвы продают нам кодирующие телефоны и ключи для прослушки и гарантируют, что дубликат ключа не существует и создать невозможно – то так оно почти наверняка и есть.
– Да уж, досадно получилось.
Я отключился и забарабанил пальцами по столу.
Итак, мне позвонил человек, имеющий либо личный гостелефон, либо доступ к нему. Предположим, он действительно крупный чиновник. Далее два варианта.
Первый – это чиновник-культист, который пытается меня одурачить непонятно зачем. Но зачем культистам под меня копать? Он сам совершенно метко заметил, что я и моя школа для них не опасны, мы не занимаемся расследованиями, только зачистку проводим. Если не мы – ну, слетится спецназ, полицейский и военный, с ними СБС со своими штурмовыми бригадами. Так и так зачистят, вопрос лишь в числе жертв. То есть, культисту как бы нет смысла вставлять палки мне в колеса, тем более идя на огромный риск с похищением дворянки.
Второй вариант – кто-то из недоброжелателей С.И.О. пытается каким-то образом меня дискредитировать. Однако мне сложно представить, кому я так сильно мешаю? При том, что «добро» начинанию дал сам король, гипотетический недоброжелатель, получается, идет против самого короля. Ради чего? Я не настолько крупная фигура на политической доске, скорее, меня на ней вообще нет! Я вне политики! Удар по репутации министра? Возможно, но в чем его суть и почему так сложно? Хм… Происки аркадианских спецслужб? Вероятно, но опять же – зачем? Преступник тот, кому это выгодно, а кому может быть выгодно меня дискредитировать, да еще и таким сложным способом?
Действительно, есть более простые варианты. Например, завербовать дочку пекаря в той пекарне, она затаскивает меня в постель, подпаивает чем-нибудь, а потом меня, голого, пьяного и упоротого, оставляют где-нибудь в подходящем людном месте в очень жалком виде. Скандал обеспечен, репутация школы и министра в говне по уши. Ведь нетрудно же! То есть, меня подпоить невозможно, но «они» же этого не знают!
В принципе, если сугубо из академического интереса допустить, что собеседник действительно одержимый… В принципе, доводы те же, что и в первом варианте. Мы не ищем таких, как он, мы зачищаем раскрытых, не будет нас – зачистят другие. Ну и опять же, одержимый, ведущий культурный, конструктивный и, что главное, логичный и связный разговор? Да-да, конечно, уже поверил, два раза. Невидимый одержимый, мимо «рамок» он ходит каждый день, ага.
Я встал, телефон сунул в карман, смял жестяную банку в кулаке и положил на стол банкноту. В тот же момент ко мне подскочила девица – с ручкой и блокнотиком, причем титульной странице блокнота – мое фото в «крылатом» шлеме, явно сделанное из видео, снятого девочкой из Радополя. Хм, я и правда становлюсь героем национального масштаба, или это министр и его команда постарались?
Я кое-как накорябал на ее блокнотике свою подпись, девица на нее взглянула и как-то малость огорчилась.
– Что коряво вышло – не взыщите, – сказал я. – Все мое образование – три класса, сами понимаете.
Выйдя на улицу, я внезапно осознал одну неприятную вещь: одержимые, которые не детектятся никакими «рамками» – не байка, ведь мне очень хорошо известен как минимум один такой.
Это, Чужак бы побрал, я сам.
Я вернулся на базу и сразу же объявил сбор для всех курсантов, инструкторов и служащих школы и Арстрема.