Я криво усмехнулся:
– О, вижу, вы разделяете мое былое недоумение. Я тот же вопрос задал человеку, который передал мне требование поговорить. И он ответил, что если бы не заложник, я бы вообще не стал говорить с тем, кто хочет мне позвонить.
– Хм… Ну да, у вас же репутация особенно непримиримого борца…
– Нет, – покачал головой я, – дело, как оказалось, не в ненависти, я никогда не откажусь получить информацию от врага, даже зная, что она ненадежна. Но, думая о моей ненависти, похитители случайно сделали правильный вывод на основании неправильной предпосылки. Если бы тот, кто мне позвонил, просто вот взял и позвонил – секунд через двадцать я бы с хохотом бросил трубку. Дело в том, что звонивший представился одержимым.
– Это же нонсенс! – сказал граф, а эсбэшники согласно закивали.
Я кивнул:
– Конечно, и если б не заложник – я бы воспринял это как шутку или как очень тупую попытку меня обмануть. Но похищение дворянки – это слишком тяжкая для любого шутника статья. Иными словами, это уже не шутка. Это уже план.
И я пересказал им содержание беседы с якобы одержимым.
Когда я закончил, все трое несколько секунд переглядывались, затем граф сказал:
– Признаться, я не могу понять, какую выгоду звонивший мог бы извлечь из всего этого, даже если вдруг вы поверили бы в эту сказку…
– Вот и я не могу, – кивнул я, – не силен в подковёрных интригах. Надеюсь, СБ знатного Дома в этом более сведуще.
– Я бы предположил, что это пранк, – сказал Михаль, – если б только не похищение госпожи Роксаны. А если некая схема против вас, Александер… Давайте так. Предположим, что вы поверили. Ваши действия в этом случае?
– Вы прямо сейчас их наблюдаете, Михаль. Начинаю искать подпадающего под озвученные критерии дворянина. Но поскольку не имею для этого ни ресурсов, ни навыков, и при этом не доверяю СБС – обращаюсь за помощью к тем, кого это напрямую затронуло. К Дому Корванских и его службе безопасности.
Он задумчиво скрестил руки на груди:
– Другими словами… вы действительно поверили?! То, что рассказал звонивший – такое действительно возможно, хотя бы теоретически?!!
Я спокойно пожал плечами:
– А почему нет? Преступник тот, кому это выгодно. Я не вижу выгоды некоего хитреца от того, что я поверю в его байку. И вы, как видно, тоже не видите. А вот если принять все это за правду – то выгода налицо. Одержимый прощупывает почву для возможного выхода из подполья, и его выгода – не в каком-то хитром плане, а непосредственно в информации, полученной во время разговора. Он хотел оценить свои шансы на то, что его не уничтожат в первые же секунды.
– Возможно, выгода звонившего именно в том, что вы ему поверили, – сказал Михаль. – Непонятно, какая, но мы должны исходить из предположения, что события развиваются именно так, как он того и хотел.
– Постойте, – возразил Андерс, – был задан вопрос, может ли рассказ самозваного одержимого быть правдой, хотя бы теоретически, и Александер ответил «а почему нет?». Признаться, звучит как выдумка, но… серьезно, а почему нет? У нас есть какие-нибудь аргументы, помимо того, что мы не верим? Да, нам неизвестно, чтобы одержимый когда-либо провел длинную и очень логичную беседу – но нет никаких сильных аргументов, доказывающих невозможность этого.
– Вот то-то и оно, – кивнул я. – Я привык, что чую тварей издалека – но кто сказал, что я способен учуять любого из одержимых? Опять же, где гарантия, что «рамка» непогрешима? Яйцеголовые по сей день точно не знают, как она работает. И самая большая проблема в том, что приблуды уже могут быть среди нас в куда большем числе, чем мы думаем.
Андерс вынул блокнот и карандаш.
– Так, давайте запишем зацепки, указывающие на подозреваемого. Во-первых, он предположительно человек, вхожий во дворец…
– Это не предположение, а точный факт, – хмыкнул я. – Я забыл упомянуть, что он звонил по государственному телефону со вторым уровнем защиты, и агент СБС, которому я позвонил перед разговором, записать разговор не смог, а в моем телефоне не осталось номера звонившего.
– Ладно. Итак, это точно чиновник минимум средней величины. Он предположительно вхож во дворец и обладает авторитетом, способным вставить палки в колеса министру обороны. Что еще у нас есть?
– Он упоминал, что спас кого-то, за кого жертва отдала свою жизнь без борьбы, – подсказал я.
– Только у меня вопрос, – вмешался Михаль. – Он упоминал, что сделал это при помощи своих способностей, так?
– Так.
– И тот второй в результате не умер, так?
– Так.
– Ну так вот вопросец: что это за способности такие? Одержимые не могут влиять на плоть живых существ, только на мертвых. Это доказанный факт.