– У меня полсотни добровольцев. А сколько их у вас?
– Хороший ответ. Но нас и вас все равно слишком мало, чтобы вести войну с целым городом свихнувшихся нелюдей.
– А других вариантов нету, полковник. Говорят, ситуация, брошенная на самотек, имеет свойство развиваться от плохого к худшему. А если в деле замешаны эфириалы – меняйте «имеет свойство» на «обязательно будет». Вы же в курсе, что за этим ненатуральным бешенством стоят приблуды, да?
– На вводной прозвучало такое предположение.
– Это уже не предположение.
– У вас есть более надежные сведения?
Я пожал плечами:
– Признание одержимого, сделанное под прицелом стволов и фокусировочных жезлов, считается за более надежные сведения?
– Тваюжмать… – вполголоса процедил второй офицер.
– Да-да. Вот вам и ответ на теорию о коллективном разуме: контроль из Потусторонья. Так что времени у нас мало, как и у жителей города, что еще живы. Разумеется, я не предлагаю идти в последний бой со штыками наголо, ведь и Рим не один день строился. Давайте начнем с малого – выведем людей из той ближайшей «григошевки».
И по глазам полковника я прочитал ответ еще до того, как он сказал его вслух.
Город встретил нас противоестественной, могильной тишиной.
Смерть, что бушевала тут недавно, никуда не делась, она еще здесь, затаилась и молча ждет. И мы тоже молчим, стремительно продвигаясь дворами и согласовывая действия жестами. Кто кого перемолчит, перехитрит, подстережет и одолеет? Скоро станет ясно.
Под ногами хрустит битое стекло, негромко бряцает экипировка. Мы шагаем вперед, шаг за шагом приближаясь к нашему экзамену. Курсанты будут сдавать испытание на достойность, то самое, которое приходится сдавать любому человеку, впервые встретившемуся с потусторонним ужасом. Меня же ждет экзамен лидера и наставника.
И я верю, что мы справимся.
Впереди возвышается старая многоэтажка, похожая на клетку, и я вижу вывешенную на балконе простыню с надписью «Помогите!». Чем сделана надпись – то ли какой-то сажей, то ли кровью – не разобрать, утреннее солнце встает с противоположной стороны от дома. Курсанты тоже видят этот призыв о помощи, и я вижу по их лицам, что это добавляет им боевого духа: ведь за тем они сюда и ехали.
Я взялся за рацию:
– Говорит Терновский. Мы на позиции и готовы начать. Где пожарная бригада?
– На подходе и готовы зажигать! – отозвался сержант огнеметного взвода, не робкого десятка парень.
Я вижу впереди, между кустов скверика, странную сутулую фигуру, различаю неестественный, странный блеск глаз, вскидываю «кишкодер» и досылаю в патронник оперенный подкалиберный.
Оружие привычно лягает в плечо, сутулая фигура опрокидывается. Яростный вопль сотрясает воздух – кажется, вопят со всех сторон, из каждого разбитого окна и приоткрытой двери.
– Парни, сомкнуть ряды! Тактика «семь-восемь на десять»! «Пятерки», докладываем о позиции! Давайте дымы!
Гранатометы гулко хлопают, разбрасывая гранаты со слезоточивым газом и завешивая подходы и улицы теплонепроницаемым дымом.
– Один-один, на позиции! – слышу я голос Аристарха.
За ним пошли доклады других командиров пятеров:
– Два-один на месте!
– Три-один готов!
– Четыре-один готов!
Я уже слышу топот сотен ног. Такой у нас план: мы шумим, привлекая зараженных, на подходах огнеметчики и их сопровождение уже заняли позиции и готовы прикрыть фланги стеной огня. А тем временем спецназ тихо и незаметно пробирается к цели и начинает выводить выживших через внутренние помещения магазинов и офисов на первых этажах…
– Девять-один готов! – это Варданов, парень, в котором я сильно ошибся и очень этой ошибке рад…
– Десять-один на позиции! – бодро звучит в наушнике звонкий голос Арлин.
Я не рад, что она здесь: лучше бы она осталась дома, в безопасности, но увы. Арлин сделала свой выбор, это ее право. С другой стороны, меня радует, что в ее голосе почти не слышно страха: нельзя не бояться, впервые идя в бой, да еще и против настолько жуткого противника, но Арлин держит свой страх в кулаке. Да, между нами больше ничего нет, но то, что однажды такая замечательная девушка остановила свой выбор на мне, очень сильно греет мое самолюбие.
А еще я безумно горжусь тем, что пришел в этот проклятый создательницей город с пятьюдесятью соратниками, которых мне так и не удалось сломать. Я горжусь тем, что приложил к этому все силы – и счастлив, что проиграл. Бывают на свете такие поражения, которые приятней любой победы.
Ну что, господа эфириалы, приступим?!
Вы зря приперлись в наш мир, и скоро мы вам это популярно разъясним. Нет тут места для вас, уж не взыщите, нежить приблудная.