Что ему ответить? Что не хочет иметь с убийцей Маджит ничего общего? Что не может доверять человеку, имя которого даже не знает?
Не став терять время, мужчина поднялся по оставшимся ступеням, нажал кнопку над дверьми и те бесшумно закрылись. Он направился по проходу к ней.
Девушка попятилась, пока не уткнулась в задние сиденья.
Путь к отступлению отрезан.
— Расскажи-ка, какие мысли пришли тебе в голову на этот раз? — почти вплотную приблизившись к ней, произнес он. Но она была уверена, что ему не нужен ответ. Он видел все в ее глазах. Страх. Неверие. Боль.
— Похоже, ты начала осознавать в какой ситуации оказалась? Что ж, не нужно будет объяснять некоторые вещи.
— Ты ольгердец.
— Да.
— Ольгердец… — хрипло повторила она. Казалось, пока слова не прозвучали вслух это неправда. Но они прозвучали.
— Да, — повторил он. — Я из Ольгерда.
Он говорил четким, уверенным голосом. Обыденно. Привычно. Вонзая нож в сердце каждым своим «Да»
— Ты солдат.
— Да.
— Почему…? — голос предательски дрогнул и пропал. Она и сама не знала, о чем хотела узнать в первую очередь. Почему солгал? Почему оставил ее в живых? Почему ее родные погибли? Почему Ольгерд нападает на риорков?
Почему она влюбилась в него?
— У нас не так много времени разбирать твои «почему», — резко произнес он. — Скоро мы прибудем к месту назначения, и тебе стоит запомнить несколько вещей.
— Нет, — покачала она головой. — Я никуда не поеду.
— У тебя нет выбора.
— Я не поеду в страну, которая виновна в смерти моих родных, — голос срывался от отчаяния.
— Все не так плохо, как тебе сейчас кажется, — он протянул руку, желая коснуться ее, успокоить. Но Аэтель шарахнулась от него в сторону.
— Не трогай меня! — она отошла еще на шаг назад. И еще, загоняя себя в узкий проход у уборных. Тупик. Отступать некуда. Слева — двери, справа и за спиной окно.
— Твоя истерика сейчас совсем не к месту.
— У меня нет истерики, — возразила она. — Это нормальная реакция на ложь. Ты лгал мне.
— Я не лгал тебе, — покачал он головой.
— Ты ольгердец! — воскликнула она.
— Я никогда не говорил обратного.
— Ты сказал, что тебя зовут Себастьян. Но все называют тебя Бенедиктом.
— И оба имени мои.
— Ловко придумываешь! — нервно рассмеялась она. — Лишь бы выбелить себя! Разве можно ожидать от подобных людей чего-то другого? Прячетесь в тени и подло нападаете на мирных жителей. Не жалея никого. На большее ольгердцы и не способны. Ненавижу!
— Совсем недавно тебе было плевать, когда ты стонала подо мной! — зло отозвался мужчина.
— Я не знала, что ты ольгердец!
За доли секунды он оказался рядом, схватил ее за плечи:
— Я и тогда был ольгердцем! Ничего не изменилось!
Девушка попыталась оттолкнуть его от себя, но он не ослабил хватки, лишь тряхнул ее.
— Не трогай меня!
— Боишься запачкаться о грязного меня? О чем ты тогда думала, когда раздвигала ноги в лесу?
— Прекрати!
— А как же твои слова, что пойдешь за мной куда угодно?
— Перестань! — она вновь начала вырываться. — Я не знала, кто ты!
— А если бы знала, тогда ничего б не произошло?
— Да!
Аэтель со злостью смотрела на него, в глазах стояли слезы. Он предал, обманул. Воспользовался ее доверчивостью, ее чувствами.
Ее «да» словно упало между ними, воздвигая стену. Мужчина злился. На себя. На нее. На обстоятельства, что связали их. На обстоятельства, что не давали возможности разойтись. На предательство и ложь, что всегда окружали его.
— Уверена? — его улыбка напоминала оскал. — Сейчас ты знаешь, кто я.
— Сейчас я не допущу подобной ошибки!
— Проверим?
И не дожидаясь ответа, мужчина накрыл ее губы своими.
Аэтель старалась вырваться, но он лишь прижал ее к двери и, удерживая одной рукой, второй схватил за подбородок, не давая отвернуться. Девушка попыталась укусить его, но его хватка была слишком крепкой, и ничего не вышло. И чем сильнее она сопротивлялась, тем настойчивее Себастьян становился. Он не делал больно. Она знала, что на ней не останется ни одного синячка. Лишь держал крепко. И играл с ней. Хотел проучить. Но, даже понимая это, она почувствовала, как тело начинает расслабляться и тянуться к нему. Как руки перестали отталкивать его и цепляются за рубашку, сминая ткань. Как губы открываются навстречу. Охотно принимает его язык у себя во рту, как играет в ответ. Она чувствовала, как руки мужчины оглаживают ее, касаются груди, сжимают, трут. Но у нее уже не было желания сопротивляться. Ей хотелось прижаться теснее, почувствовать его жар. То тепло, что он дарил ей несколько ночей назад. И тело не хотело слушать разум. Голос отказывался слушаться, буквы не складывались в слова, лишь звучали отдельные звуки.
Мужчина просунул колено между ее ног, посадил на себя. Рука огладила бедро. Девушка застонала, заерзала на нем, прижалась теснее.
— Чертовы брюки… — пальцы никак не могли расстегнуть застежку, и Аэтель помогла ему. Его рука тут же пробралась за пояс. Нырнула под белье, чтоб ощутить жар и нетерпение девушки. Умелые пальцы коснулись плоти. Девушка вздрагивала от каждого прикосновения, тянулась к ним. Но мужчина, чувствуя ее близкую кульминацию, прекращал ласки, не давая желаемого. Чтобы вновь подвести ее к краю, и вновь остановить. Тело требовало, девушка извивалась, стонала, терлась о мужчину. Руки цеплялись за ткань рубашки, мяли ее. Пробирались под нее. За пояс брюк. Пальцы пробегались по горячей коже, оставляли следы на ней, но Аэтель не замечала этого. Ощущения переполняли ее, казалось, еще немного и она взорвется.
Вдруг Себастьян отпустил ее, чуть отстранился. Она потянулась к нему, не желая терять его тепло. Но мужчина перехватил ее руки, распластал на двери, прижался к ней пахом, потершись о низ живота, чтобы она чувствовала и его возбуждение.
— Кто я? — прохрипел он.
Девушка тяжело дышала. С усилием она сфокусировала взгляд на его лице. В серых глазах мелькнуло понимание, смятение.
И, прежде чем она вновь начала сопротивляться, Себастьян втянул ее в поцелуй. Руки вновь прошлись по ее телу, не оставив без внимания все чувствительные местечки. И Аэтель вновь потянулась к нему, дрожа. И понимая, что не сможет остановиться. Слишком сильным было притяжение с самой первой встречи, слишком сильно тело хотело его. Слишком сильно сердце привязалось к нему. И слишком горько было это осознавать. Он сама вручила себя ему, и сейчас Себастьян мог вертеть ею, как вздумается. Дорика понимала, как происходящее выглядело со стороны, но ничего не могла с собой сделать — точка возврата уже давно пройдена. Уже не имело значения ни место, ни время. Ни кто она, ни кто он. И она не остановила его, когда он избавил ее от брюк. И когда приподнял ее ногу, подхватив под бедро, и одним движением вошел. Она лишь стонала, и двигалась с ним в такт, чувствуя скорую развязку. Спина выгибалась при каждом толчке, голос срывался. Руки вцепились в широкие плечи.
— Эль… — хриплый шепот над ухом переполнил ее, разбив на тысячи осколков, отголосков пламени в теле. Девушка громко застонала, сжимая его изнутри. Мужчина вышел из нее и тут же излился, пачкая их своим семенем. Себастьян уткнулся ей в плечо, все еще крепко удерживая. Прошло не меньше минуты, прежде чем дыхание начало восстанавливаться.
— Нам нужно кое-что обсудить, — негромко произнес он. И посмотрел в еще замутнённые глаза Аэтель.
Он отпустил ее ногу и, открыв одну из дверей, втолкнул девушку в душевую. А сам скрылся за соседней дверью — им нужно было привести себя в порядок. Бенедикт первым пришел в себя, осознав, что в любую минуту сюда мог прийти любой из попутчиков.
Аэтель подхватила с пола свои разбросанные вещи, закрылась, сняла блузку. Произошедшее не давало еще ясно мыслить, отголоски только что пережитых ощущений накатывали волнами. Девушка забралась в кабинку и прикрыла дверцы. И только после этого слезы полились из глаз. В кого она превратилась? Что с ней стало после знакомства с этим человеком? Почему один лишь взгляд, прикосновение, голос делают ее такой зависимой. Стоит ему оказаться рядом, как все мысли начинают крутиться о нем. И о нем. И о нем! Сердце отчаянно бьется о грудную клетку и никак не желает успокаиваться. Тело, так вообще реагирует, словно он последней мужчина на планете!