— Знаю, — кружа по кругу на небольшой площадке, согласился Киневард. — Но думаю, у нас будет мало времени и после него. Похоже, они заглотили наживку.
— Да. Нужно будет закрепить их уверенность. — Ложный выпад, удар с другой стороны. Киневард отразил в последнее мгновение. — Почему ты делаешь все сам и не позволяешь мне принять участие?
— Мне удобней, когда ты в тени.
— Но так ты принимаешь удар на себя.
— Зато тебе удобней собирать улики и доказательства. К тому же, я надеюсь, ты прикроешь мою спину.
— Ага, если успею. Хотя с твоим нынешним безрассудством гарантировать не могу. Кстати, о птичках, — продолжая разговор и не прекращая попыток ударить оппонента, добавил подчиненный, — почему ты цепляешься к Бертольту? Я предупреждал, что парень начал копать под нас. И основательно.
— Он меня раздражает.
— Ты просто ревнуешь, что она с ним общается больше, чем с тобой.
Бен пропустил удар, согнулся глотая воздух — кулаки Макса были тяжелыми.
— Когда дело касается Аэтель, ты теряешь всю концентрацию. Запомни.
— Ты же слышал, что болтают о нашей троице? — чуть скривил губы брюнет, выпрямляясь.
— Это все глупости. Она не спит с ним. Да и сам Алекс не станет. Он слишком порядочен для этого.
— Просто ждет случая.
— Может, забрать девушку, когда все закончится? — предложил Освин. — Рядом с Алексом она в безопасности, он защитит ее от чего бы то ни было.
— А кто защитит ее от него?
— Тебе не стоит об этом думать. Похоже, она не питает к тебе чувств. Может с Бертольтом ей будет лучше?
Возможно, Макс прав.
— Нет. Она поедет с нами.
Снова выпад, Макс отбил. И тут же нанес ответный удар. Бен уклонился.
— Совсем не спал? — заметил Освин, ухмыльнувшись.
— Поспишь ту…
Бен пропустил удар соперника в плечо, на доли секунд отвлекшись на разговор, на мелькнувшее воспоминание о бессонной ночи, о разгорячённом теле в его руках. Макс выпрямился. Брюнет потер место удара, криво улыбаясь.
— Наворотит она дел пока меня не будет.
— Вир присмотрит.
Брюнет хмыкнул на его слова, сильно сомневаясь в этом. Как появилась Аэтель, Майер начала творить непонятные вещи. Макс подумал о том же.
— Соберись, — нахмурился мужчина, вновь вставая в стойку.
Освин понимал, что это последствия бессонной ночи. Выходка Вираи была проделана совсем не вовремя. Сейчас Бенедикту нужно быть максимально сосредоточенным, а вместо этого его начинают одолевать терзания.
Макс знал командира больше десяти лет. С виду спокойный, как обычно, но Освин был уверен, что у брюнета буря в душе. Сейчас он начинал сомневаться, что появление Аэтель в жизни Киневарда положительно скажется на нем. На данный момент все только усложнялось. Если в Риорике девушка открыто признавала зародившиеся чувства и желала завоевать сердце Бена, то сейчас она закрылась, не желая идти на контакт. Обвиняя в обмане и лжи. И стараясь всячески избегать его.
Но командир не мог быть с ней откровенен. Дорике просто нужно было верить ему.
Освин видел, что чувства Киневарда к Аэтель другие. Совсем не похожие на те, что тот испытывал когда-то к его сестре. Макс знал, что Бен любил Велену. И ее смерть тогда сильно подкосила их обоих. Но у него появилась отдушина. А Киневард остался один. Провал задания, смерть напарников добавили горечи потере любимой. Скорее всего, если б не старания Ральфа Джозо — их командующего — Бен не выбрался бы из пучины, в которую сам себя загнал и, наверняка, на одном из заданий подставился под удар. Но Джозо относился к нему по-отечески и сразу распознал неладное, тогда как Макс решил, что все налаживается. Бен продолжал успешно выполнять задания. Не отказывался от посиделок с сокомандовцами. Не глушил одиночество и боль в пагубных привычках. Но не просто так Ральф занимал свой пост — его проницательности восхищались все, кто знал, чем он занимается. И командующий буквально заставил Бенедикта жить дальше. Что там случилось между ними, Макс не знал. Но после очередной встречи Киневарда с командующим, Освин начал замечать перемены. После этого началась подготовка Себастьяна, как приемника Джозо. Нагрузка увеличилась, но брюнет отлично справлялся со всем, что взваливал на него Ральф. А сейчас, после встречи с циркачкой, его самообладание и контроль все чаще давали трещину. И именно это задание было первой ступенью, чтобы после занять место Джозо.
— Давай еще раз.
В этот раз Бен был собран и сосредоточен. У обоих противников было свое преимущество, которым умело пользовался каждый, не позволяя оппоненту взять вверх. В итоге, их спарринг закончился ничьей. После они кружили уже с тренировочным оружием в руках.
Зал потихоньку наполнялся солдатами.
Взмокшие, мужчины присели на скамейки вдоль стен.
Хоть ему и не хотелось вновь затрагивать тему, но Макс все же спросил.
— Стоит ли из-за нее рисковать операцией?
Бен долго молчал, прежде чем ответить.
— Я не смогу оставить ее. Если захочет, сможет вернуться к Алексу. Потом.
— Надеешься, что она изменит свое отношение, когда уедет отсюда? — но командир отвечать не стал, приложившись к бутылке с водой. Освин не стал настаивать.
— Тогда стоит подумать о другом способе выбраться отсюда. Несмотря на ее подготовку, она не сможет выдержать наш темп.
— Меняем маршрут. Без транспорта мы далеко не уйдем, — согласился Бенедикт.
— Я найду машину и пропуск.
— Два.
Макс с удивлением взглянул на командира. Но промолчал и кивнул.
========== Глава 20 ==========
Аэтель потянулась в постели и перевернулась на живот. Чувствовала она себя прекрасно. Лекарство, похоже, и правда, помогло. Хотя вчера…
Вчера!
Картинки вспыхнули в памяти, прогоняя последние отголоски сна.
Себастьян!
Дорика подскочила на постели, но тут же со стоном опустилась на подушки. Ныл каждый мускул.
Бен ушел, оставив ее.
Она почувствовала разочарование.
Прошедшая ночь вновь встала перед глазами. Девушка вчера не понимала, что с ней происходит. Все было словно в тумане, тело горело и требовало чего-то. А потом пришел он. И дал все, что она просила. Шептал нежные слова. Целовал. Ласкал. Каждое касание отзывалось в теле сладостной болью, что порой она всхлипывала со слезами на глазах. Но желание не утихало, и каждая ласка жаром отдавалась в ней. Бен крутил и вертел ее, как вздумается, заставляя подчиняться. И она подчинялась. И кричала от наслаждения. И рассыпалась на тысячу осколков и вновь восставала.
Наркотик делал свое дело, и Аэтель хотела еще. И еще. И он дарил ей все. Даже то, что она не просила, но от чего теряла голову, и вновь кричала.
И он дарил себя в ответ. Ей было мало. Аэтель ласкала, гладила, покусывала, впивалась ногтями в кожу, упиваясь его реакцией. Пробовала его на вкус, его кожу, его дыхание. И возбуждалась еще больше от его сдерживаемых стонов, которые все равно вырывались из его горла. Она потеряла счет времени и не знала, как долго была под наркотиком. Но в какой-то момент вдруг осознала, что дурман рассеивается. Что мысли становятся более четкими, осмысленными. А желание приобретает какую-то другую форму, наполненную больше нежностью, чем животным инстинктом. Ласки наполняли ее силой, а не опустошали, чтоб опять перелиться через край.
Она заглядывала в его глаза и утопала в нежности и любви. Словно вновь оказалась в отеле Файсора с Себастьяном. Вчера ей казалось, что вот то, что действительно может быть между ними. Если отбросить прошлое, ложь, обман. Если будут только он и она. Искренность. Любовь?
Захочет ли Бен? Нужно ли ему это? Может ли человек, дарившей ей столько нежности и страсти ночью, быть равнодушным к ней?
Хотя он никогда не говорил, что она нужна ему. Он лишь брал, что она предлагала. Ни разу не признал, что она нравится ему в том смысле, как она хотела. Он не выделял Аэтель ни словом, ни действием. Иногда даже к Вир относился теплее, чем к ней.
Отчасти она и сама виновата в их теперешних отношениях. Это Аэтель понимала. После смерти родных у нее не было времени оплакать их. Вся жизнь начала резко меняться. Чувства метались, и Бенедикт даже не попытался понять ее состояния. А она не могла вести себя иначе. Он не хотел ничего объяснять и Аэтель сама пыталась разобраться со всем происходящим. Лишь Макс порой что-то разъяснял ей. И то немногословно и в общих чертах. Даже о Болдизаре девушка узнала больше от Майер и Рейсы, чем от мужчин. Притом, что Вирая открыто демонстрировала свою неприязнь к ней. Но всегда отвечала на вопросы, хоть иногда и с издевкой или откровенно насмехаясь. Но даже она, казалось, понимала ее лучше, чем Бенедикт.