— Р-а-гх, — раздражённо выдохнула Мелисса, но сладость взяла. — Ты невыносим!
— Ага, я такой! И ты опять не ответила!
Британка распаковала чупа-чупс, закинула его в рот. Она сделал это так, что молодой японец за прилавком закусок, готовящий блинчики с джемом, засмотрелся и блин упал на пол.
— Он хорош собой, но как средний представитель мужчин. Ничего необычного.
— Но сердечко ёкнуло, да? — лукаво, будто змей искуситель, спросил демон. — Мне можешь не врать, сладость моя… Я вижу твою душу насквозь.
Девушка всего на долю секунды смутилась, а затем вновь вспыхнула и, под зубодробительный звук, перекусила чупа-чупс.
— Бесишь.
— Ах, подобные слова из твоих уст, сравнимы с пением ангелов!
Понимая, что подобной реакцией она только раззадоривает демона, Мелисса в очередной раз зареклась больше не подаваться на его уловки. Вот только сколько бы раз не пыталась, тот постоянно доводил её.
— Ладно, хватит, — вздохнул она и спросила: — Что дальше? Ты познакомишь меня с ним? Или опять придётся ждать?
— Подождём, — с улыбкой ответил демон. — Бой не прошёл для него бесследно, а второй противник будет посильнее, чем первый. Вот именно тогда вы и встретитесь.
— Почему именно тогда?
— Скажем так, — хитро взглянул Заебос на неё. — После подобного боя его дару потребуется… разрядка. Если ты понимаешь, о чём я.
Конечно же Мелисса поняла, о чём говорил демон. И пусть она старалась не показывать эмоций, лёгкий румянец проступил на её щеках.
— Рыцарь, что идёт против врагов и непреодолимой силы накинется в порыве страсти на девушку с тёмным будущим и даром, а хитрый демон будет наблюдать за ними! — Заебос заметил её состояние и заставил краснеть ещё сильнее. — Как же хорош этот демон! Как же он хорош! Хитёр, обаятелен, неотразим и великолепен! А главное, как настоящий стратег, он выждет нужный момент и сведёт две души, подобно розовощёкому купидону!
— Всё, достал! — рыкнула Мелисса.
Она попыталась ударить демона, но тот весело хихикнул и ловко уклонился. Кулачок, ударом которого вполне можно было сломать рёбра неслабого Одарённого попал по купленному сувениру и тот разлетелся осколками.
— Ну в-о-о-т, — обидчиво протянул Заебос. — Ты разбила мою тарелочку…
Уминая четвёртую порцию рамена с говядиной, а также третью порцию копчёного угря и шлифуя это всё местной пепси, я всё также ощущал голод.
Повар особняка Сатоши чуть ли сознание не терял от счастья. Мой аппетит производил на него какое-то мистическое впечатление и он готовил уже пятую порцию, всё чаще приходя и спрашивая, нужно ли что-то ещё приготовить.
Да… Аппетит после боя с Амером на меня накатил зверский. Всё же достал меня, падаль заокеанская. Его первый удар был хорош, но по местным меркам, а я не уплотнил Гибкий Барьер на нужный уровень.
Печать Регенерации работала бесперебойно и латала трещины в костях, порванные мышцы и связки. И для её работы нужна была жратва. Много жратвы.
— Спрашивай уже, — закинул я в рот лист овощного салата. — А то дыру во мне скоро прожжёшь.
Сатоши сидел напротив меня за обеденным столом внимательно наблюдал, как я «ужинаю». Он хмур, напряжён и судя по эмоциям был в полном смятении.
— Твой бой с Харальдом… Ты поддавался? — задал он первый, но явно не последний вопрос.
— Скажем так, — пощёлкал палочками. — Я не выложился на полную.
Его лицо вытянулось, а затем он хрипло сказал:
— А сегодня?
Я пожал плечами и улыбнулся. Более, чем красноречивый ответ. Зачем мне выкладывать о себе всё, даже другу? Жизнь такая штука, что нужно использовать любые средства. В особенности то, что люди могут тебя недооценивать.
— Знаешь, порой я и сам не понимаю, кого вижу, когда говорю с тобой, — витиевато заговорил он. — Юношу, который не сдерживает свои эмоции и не отдаёт отчёт последствиям, или зрелого мужчину, что действует обдуманно, но заставляет всех не воспринимать его всерьёз. Если ты гораздо сильнее Амера, то почему играл с ним? Зачем это унижение?
— Зачем, спрашиваешь? — отложил палочки и тяжёло посмотрел в глаза японца. — Потому что они покусились на моё. МОЁ, Сатоши. Мой дом, мою семью, мою землю, мои секреты. Они пришли с оружием. Пришли убивать. Без объявление официальной войны, без каких-либо попыток договорится. Их удар был нанесён коварно и в спину, как поступают трусы. Унижение, — холодно хмыкнул я. — Поверь, мой японский друг, я не унижал Амера, слишком много чести для него. И знаешь, как говорят в Российской Империи? Собаке — собачья смерть, но даже в этот раз я был милосерден к Томсону. Вряд ли бы он сделал для меня тоже самое, скорее уж заставил бы страдать.