Пусть нам и надрали зад, как я считал, но в воздухе не витало отчаяние, что очень важно. Бойцы, что были в состоянии, помогали бригадам строителей разгребать завалы и мусор. Слуги суетились и были на подхвате, а Иваныч, баюкающий левую обожжённую руку, отдавал приказы и чихвостил тех, кто находился в патрулях и в укреплениях территории. Ефрем опять вернулся на свои грядки, где крыл матом бриташек за то, что они всё испортили и придётся вновь засаживать. Старик пять минут распинался, ни разу при этом не повторившись. Вот это я понимаю — опыт. Славика с ним не было. Малой всю ночь и утро находился возле Кристины, не отходя ни на секунду. Мне даже пришлось лично вмешаться, когда приехали целители Морозовых, чтобы мелкий пропустил их к сестре. Слишком рьяно он защищал её, подпуская только меня и Терентия, что менял повязки и воду, обрабатывая раны. Но сейчас всё хорошо, Крис отдыхала и теперь ей нужен только сон… А вот с дедом вышло сложнее. Именно он принял на себя первый удар, сковав боем бриташек и не дав им вдарить по особняку в полную мощь. Старик в одиночку, пока не подоспели бойцы и Ефрем, сдерживал два отряда! Только ценой за это стало полное истощение организма, разрыв энерго-каналов и кома. Целители залечили его тело, но разум и душа… С ними было всё сложнее. Пусть мне и было хреново, но я попытался помочь деду. И обосрался. Да, такое бывает и с Великими Охотниками. Мне банально не хватило сил, чтобы помочь ему и не надорвать пупок. Выход из этой ситуации был, и завтра я займусь им, как приду в порядок. Меня и так штормило, что еле на ногах держался и не падал. Это после боя я думал, что лишь немного перестарался, а когда отошёл, то отходняк накрыл меня с головой. Значит что? Качаться и ещё раз качаться. Нужно стать сильнее. Поставить больше печатей. Уплотнить каналы и вылечить старика.
Отдельно стоило сказать спасибо Тихомировым. Выполнили они свою работу точно в срок и идеально для этого мира. Пришлось, конечно, опять потратиться, но броня из шкуры серебряной обезьяны, что я ранее прикончил в разломе, и двуручный молот из разломного металла стали хорошим подспорьем в битве. И ведь как успели-то… Ровно за день до нападения.
— Господин, — подошёл ко мне Иваныч, поморщившись от боли в руке. А ведь я приказывал ему отлёживаться, но он упёрся и ни в какую. — Романенко очнулся.
— Хорошо, — кивнул я. — Шереметьев?
— С ним ещё работают целители… — вздохнул он. — Да и…
Иваныч прервался и мы вместе увидели бегущего к нам Терентия.
— Господин! Витязи доложили, что к нам направляются Шереметьевы! Они вот-вот будут здесь!
Тц-ц, ещё их тут не хватало.
— Понял, — улыбнулся я. — Что там с Кристиной?
— Госпожа пока не пришла в себя. К её покоям приставлены служанки!
— Свободен, Терентий.
Мужчина поклонился и убежал, а я взглянул на Иваныча.
— Пойдём, проведаем нашего прапора.
Раз половина особняка пришла в негодность, то пришлось часть раненных отправить в казармы. Те хоть и тоже пострадали, но не так сильно, как дом. Зайдя внутрь, я сразу же услышал сиплые стоны и хрипы. В нос ударил запах медикаментов, а по коридорам ходили целители Морозовых. А ведь здесь только те, кто не сильно пострадал. Остальных определили в госпиталь Царицына. Опять же благодаря Морозову, который позвонил мне после боя и даже выслал из столицы целую роту гвардейцев. Они должны прибыть завтра, чтобы помочь нашим и укрепить территорию.
Похоже, что после такого мне, и правда, придётся нанести им визит и познакомиться с внучкой. А иначе сам себя уважать перестану, уж слишком многим нашему роду помогли Морозовы.
Зайдя в комнату прапора, что была одновременно и каптёркой, я увидел стоявшую рядом с ним целительницу.
— Да в норме я! — хрипел Романенко, пытаясь подняться с кровати, но его держали руки женщины.
— Вам нужен покой! Никаких хождений! — сурово произнесла она.
— Покой я в гробу увижу, женщина! А ну, отпусти меня!
Уже приподнявшись на локтях, Романенко вдруг увидел нас с Иванычем и скривился.
— Вы не оставите нас? — сказал я целительнице.
Та хмуро посмотрела на Романенко, потом перевела взгляд на нас и кивнула.
— Ему нельзя вставать, а иначе швы разойдутся.
Как только женщины вышла, я захватил табуретку и присел возле кровати прапора.
— Смотрю шрамов у тебя прибавилось.
— Куда ж без них, — криво хмыкнул он. — Я один сплошной шрам. Пришли отчитывать?
— А есть за что? — улыбнулся я.
— Что не уберег госпожу, — отвёл Романенко взгляд. — Не смог.
— Но Кристина жива. А значит, смог.