Я так же узнала, что после смерти мне все еще могло быть одиноко.
Но наконец, когда, казалось, прошла вечность, я нашла свой рай. Я закрыла глаза, приказывая слезам остановиться, и по какой-то причине, я подумала о Божественном острове, о бегущих волнах и чистом, теплом песке. Я услышала крики чаек и почувствовала влажные брызги океана на щеках. И я подумала о маленьком, но прекрасном коттедже, который все еще стоял на песчаной косе.
Открыв глаза, я слегка вскрикнула от удивления.
Я опять вернулась в Северную Каролину. Должно быть, так случилось, потому что передо мной спокойно перекатывался океан, его волны в ночи казались глубокого темно-синего цвета, и под моими ногами был песок. Я чувствовала запах моря и чувствовала на щеках влагу. Я повернулась назад и закричала, увидев коттедж, в окне горел мягкий желтый свет. Я побежала, поскальзываясь на песке на головокружительной скорости. Дверь была не заперта, и дерево было теплым и настоящим, таким настоящим, у меня в руке. Я распахнула дверь и поняла что, даже после смерти, мое сердце билось так, словно я заглотила галлон энергетических напитков.
Увидев гостиную, я прижала руку к груди. Она была точно такой, как я помнила, маленькая, удобная кухня справа, большой диван и телевизор, все в стиле минимализма. Я пошла обратно по короткому узкому коридору, пройдя мимо ванной, и зашла в просторную спальню.
Это была его кровать — черные простыни, и запах моря и чего-то землистого, жженых листьев и мужчины.
Но его там не было.
Потому что он был жив, а я… ну, я была мертва.
Я проводила часы в той спальне, впитывая его запах, и потом заставила себя выйти. Я открыла заднюю дверь в конце коридора и увидела сад — точную копию сада на Божественном острове, где я однажды встретила бабулю Пипери.
Раскрытые бутоны и плодородная почва, деревья, названий которых я не знала, и цветы в количестве, которому позавидовал бы ботанический сад. Там даже была старая каменная скамейка.
Я повернулась обратно к коттеджу.
Когда я нашла свой рай, и солнце вернулось на следующий день, люди вокруг меня стали видимы — дома и большие здания разных размеров, и простирающиеся города. И солнечные пальмы, и покрытые снегом горные вершины. Это было смесью всего на свете.
Но это было не всё.
Рай был упрощенным, он был сосредоточен вокруг потребностей, а не желаний. Через время, которое казалось длиннее обычных дней и ночей, я узнала, как управлять раем.
Если тебе что-то нужно, ты это получаешь. Вот так просто.
Если мне нужно было испытывать голод, я была голодна. Если мне нужен был сочный стейк, он просто появлялся, когда я закрывала и открывала глаза. Если мне не нужно было есть, у меня не было голодных колик. Если мне нужно было надеть джинсы или платье, всё, что нужно было сделать — это открыть шкаф, и они оказывались там.
Но было кое-что еще.
Очевидно, когда ты умираешь, и ты был покрыт шрамами как я, ты получаешь загробное преображение.
Мои волосы снова стали длинными, они были той же длины, как и до того, как Арес подарил мне стрижку, достойную лучших парикмахеров. Волосы достигали мне до середины спины, кончики были ровными, а пряди блестящими и мягкими. Первое время я была одержима своими волосами, дотрагивалась до них, чтобы убедиться, что они были все еще на месте, поднимая их, чтобы они обрамляли мое лицо.
Когда ты умер, тебе особенно больше нечего делать.
Я все еще была удивлена тем, что видела. Наклоняясь вперед до тех пор, пока мои глаза почти не сошлись, я изучала свое отражение в зеркале. Тонкая сеть бледно-розовых шрамов пропала. Они пропали со всего тела, меня восстановили, но загробное преображение пошло дальше. Шрамы от укусов демонов, полученные в Галтинбурге, заплатки бледной кожи у меня на шее и руках, полностью излечились. И если я подниму майку, то увижу, что рваный шрам, оставшийся от клинка Линарда, когда я умерла в первый раз, тоже пропал.
В Подземном Царстве умели лечить шрамы.
Я покачнулась назад на пятках, вздыхая.
Странно, но труднее всего оказалось привыкнуть к глазам. Они стали другими. Радужки были коричневыми, как были до Пробуждения, но вокруг зрачков появилась тонкая полоска янтарного цвета. Я не знала, что это значит и почему они такие.
Он… он был бы так счастлив снова видеть мои глаза карими.
Горло сразу же сжалось внутри, и я зажмурила глаза. Я не буду плакать. Я не буду плакать. Плакать в Подземном Царстве — это плохо, как я обнаружила. Было сложно остановиться и это могло стать билетом в один конец в Долину Стенаний. И это было совершенно не весело.