Прошло совсем немного времени, как словно из ниоткуда прямо напротив сидящих сталкеров нарисовался Лесник. Высокий, крепкий дед еще как будто и не старик с охотничьим ружьем на плече. Кирзовые сапоги, в которые заправлены коричневые брюки, фуфайка, под которой виднелся вязаный свитер, на голове шапка ушанка с торчащими в стороны ушами. Морщинистое смуглое лицо, словно Лесник несколько месяцев загорал где-то на юге с острым проникающим взглядом.
— Даже так?! — удивленно сказал он. — говорил мне профессор что мне орлов отправили, но чтобы таких?! — со смехом сказал он. — Молодцы! Ишь вроде как и не бояться ничего… чего распеленались? Наверх посмотри. — обратился он к сталкеру указав ружьем вверх.
Прямо над ними метрах в пяти — шести висела гроздь жгучего пуха, колышась словно ее обдувал ветер, в то время как дождь и ветер давно утихли.
— Щас бы брякнулась мочалка на ваши головушки и спалила до костей. — закончил он свое приветствие.
— Ох ё! — воскликнул Егор разглядев вверху жгучий пух, вскакивая и накидывая на себя комбинезон.
— Любит вас Зона смотрю, — хитро посмеиваясь сказал Лесник — до леса проводила, и в лесу не тронула. Чем заслужили? — полушутя спросил он.
— Да ничем старче. — спокойно ответил Бобр мы ей поверили.
— Ух ты?! — с иронией обронил дед. — старче… ну ладно с тобой ясно! Так… наука, чего молчим? Передачу принес? — обратился он.
— А как же, — ответил запакованный в костюм Валера. — Щас достану.
— Щас не надо, до делянки дойдет там отдашь. — весело сказал дед. — готовы?
Сталкеры кивнули закрытыми стеклами комбинезонов. Следуя за широкой спиной деда Бобр все никак не мог отделаться от наваждения какой то двойственности окружающего их леса. Когда он глядел вперед из-за плечей лесника, лес казался ему частью открытки с красивыми желтыми, богато раскрашенными кронами, изредка роняющими шикарные огромные желтые листья на землю. Но стоило ему повернуть голову, как краски тускнели, живое золото леса подергивалось черной патиной, сами деревья как будто становились мельче, кривее, пожухшая листва на их ветвях начинала давить на землю, а в подстилке между деревьями торчали острые прутики захиревших отпрысков могучих родителей. Несколько раз сталкер боковым зрением улавливал какую-то высокую длинноногую фигуру бесшумно идущую параллельным курсом, перебирающую четырьмя конечностями и исчезающую при попытке разглядеть ее в сумраке деревьев. ПДА не определял никаких признаков чужеродного присутствия. Несмотря на то, что Лесник не обращает на нее внимания он все-таки осторожно спросил.
— Слушай Лесник, а что это тут слева за нами движется?
— Углядел-таки? Это Васька опять, стервец сбежал из колодца. Молодой еще, любопытный вот и не сидится ему со всеми. — отвечал он на ходу. — ну давай познакомлю. Хочешь?
— Давайте уж лучше вы нас с ним познакомите, чем он потом сам с нами, Глеб Борисович, — подключился Валерий идущий в хвосте и которого тоже явно смущала это непонятная то появляющаяся то исчезающая тень.
— Ну ладно. Стой раз, два. — скомандовал дед. Развернувшись в сторону застывшей и ставшей вдруг невидимой под кронами тени, дед махнул рукой сталкерам, мол отойдите за меня. Бобр и ученый встали позади Лесника. Дед присвистнул, обращая на себя внимание тени
— Васька! Васька стервец, поди сюда. — сказал он тоном не терпящим возражений, словно домашней собаке сорвавшейся с поводка и теперь игриво скачущей в отдалении и не желающей попасться под руку хозяина, который снова посадит ее на поводок. — Иди сюда кому сказал!
Тень неуверенно замялась.
— Давай, давай я тебя вижу, иди. — уже ласковее сказал Лесник.
Тень издала жалобный, курлыкающий звук и медленно поплелась в сторону Лесника, то пригибая, то поднимая голову.
— Давай, давай… — цокая языком ласково звал дед. — давай мой хороший, ц-ц-цц.
Наконец Васька появился на достаточно освещенном месте.
— Ух ты… — вырвалось в Валерия.
Васька имел темно серый окрас, достаточно худое тело с выступающими ребрами стояло на четырех узловатых полутораметровых ногах с острыми как у плоти копытами. Все тело было покрыто плотными кудрями, на длинной шее торчала круглая голова с круглыми как у лемура глазами, обрамленными длинными ресницами, большие полукруглые торчащие как у чебурашки уши практически коровий нос и рот. Короткий овечий хвост довершал картину, делая существо невероятно очаровательным.
— Нравиться? — довольно спросил лесник, глядя на реакцию ученого.
— Это же, это же… что это Глеб Борисович? — удивленно спросил ученый.
— Это наши травоядные… или почти травоядные. Видишь глазищи какие — ночник. Только ты сейчас не дергайся, не пугай. Заорет неделю потом шарахаться от всего будешь или оглохнешь совсем. — спокойно сказал Лесник.
Васька принюхался приближаясь и потянулся к разгрузке ученого, который засунул сорванный им гриб в одну из петель разгрузки. Не доходя полуметра мутант высунул длинный слизкий язык и начал выковыривать гриб из костюма. Наконец ему это удалось и он шумно дыша утащил гриб в рот.
— На корову похож — тихо сказал Бобр.
— Ага, корова и есть. И желающих на нее тут много, вот они и прячутся где могут. — ответил Лесник. — а если кто их найдет в убежище, ну там снорк или кровосос какой такой рев подымут что сам не рад будешь, копыта видишь какие, еще и ими ткнут так чтобы уже наверняка, видели — знаем. Одно плохо, они тут мелкими стадами голов по пять-шесть пасутся, да кто-то научился их добывать. Что ни день так рожки да ножки или рванные приходят, я их клею. А вот что рвет их не знаю, никак понять не могу следы на подстилке не держаться, а тварь что их добывает еще и шуткует, то противогаз снорочьий подбросит, то ботинок. В общем не наш их зверь добывает, не местный залетный какой-то, надо бы его взять, пока он мне всех кудряшей не повывел. Поможете?
— А как же, Глеб Борисович, поможем — поторопился ученый.
Бобр лишь согласно кивнул.
— Вот и ладно, вот и хорошо. Пойдем Васька, — похлопал по шее мутанта Лесник.
Группа из трех человек вместе с высоко взбрыкивающим голенастыми конечностями жизнерадостным мутантом двинулась в сторону домика Лесника. Спустя не более часа они вышли на поляну на которой метрах в пятидесяти стоял небольшой деревянному сруб, с колодцем — журавлем и огороженном низким плетнем.
— Это мой временный домик. Ведем себя спокойно, за оружие не хватаемся. Сталкер! — окликнул он Бобра.
— Чего?
— Я тебе говорю за оружие не хватаемся, ясно? — глядя прямо на Егора сказал Лесник.
— Да понял я, понял — пожал плечами Бобр, и повесил дробовик на плечо.
Лесник, свистнул. Васька пугливо опустив голову прижался к леснику. Из- за плетня раздалось рычание. Бобр настороженно посмотрел на Лесника, но лишь плотнее прижал руки к разгрузке не давая рефлексам возможности схватиться за оружие. Лесник свистнул еще раз, хриплое рычание прекратилось, послышался какой-то топот и на деревянную крышу сруба запрыгнуло два снорка.
— Ну вот они вас и увидели, теперь не тронут. — пообещал дед. — Заходим.
Егор, недоверчиво покосился на Лесника, все его существо кричало против того чтобы приближаться к этим двум существам некогда бывшими людьми. Кроме того оба снорка сидели в выгодной для них позиции, которые они предпочитают занимать во время охоты, на возвышенности. Лесник понял его сомнения.
— Ты сталкер этих снорков не бойся, они еще не стрелянные. Зла не видели. Так ходят сами по себе, блажные. Опаленные они… попали под выброс или отчаялись да Зона их прибрала, пожалела, всяко бывает они с ней и срослись. Теперь вот ходят такие, собаки не собаки, люди не люди.
— Как срослись? — не понял Егор.
— Ну как человек с Зоной срастается? — хитро спросил Лесник, — что-то у него остается за что Зона его любит, а то что ему не нравится, воспоминания плохие или мысли страшные она у них забирает. Вот и остается от человека… — Лесник посмотрел на снорков — сухой остаток. Да не сама она забирает, — продолжил он заметив как у сталкера отвалилась челюсть, — он сам просит забрать, человек без надежды. Если человек не позволит Зоне ему в душу глядеть, ей туда доступа не станет.
— Как же не тронет? — спросил Бобр вспоминая погибших сталкеров.
— Ну если сам ее не обидишь, то и она тебя тоже. — пояснил дед, открывая калитку. — все что в Зоне — все ее дети, поэтому ни одного ее ребенка не обижай со злости, не простит она зла. Ни собаки, ни крысы, ни тварь другую. Одно дело силой обидеть — продолжал рассказывать дед — стрельнуть или еще как, другое словом или мыслью. Если плохо подумал то считай и не жилец уже, если плохо подумал, да так что душу свою желчью напоил и желчь в нее, в Зонушку выливаешь, то она точно обидится, проверит сначала тебя, а если ты не прав, то и накажет… по-своему.