Конечно, Александр инспектору ничего демонстрировать не собирался. Дурацкий «поддельный паспорт» ненавязчиво и незаметно превратился в нечто, отдающее откровенной чертовщиной. Штабс-капитан был человеком весьма скептически настроенным по отношению к различной потусторонней лабуде, но иначе объяснить покоящийся в руках компьютер не мог.
Афонов тихо матюгнулся и полез за телефоном.
— Такаги-сан? Мейер не соврал.
— Что-то интересное? — Афонов только сейчас сообразил, что звонок в столь позднее время выглядит не слишком-то вежливым. Впрочем, японцы на работе повернуты до такой степени, что, вполне возможно, инспектор все еще сидит в кабинете за какими-нибудь отчетами.
— Не то слово… — Пробормотал штабс-капитан. — Прошу прощения, Такаги-сан, но…
Здесь контрразведчик запнулся. Как бы ухитриться объяснить правоохранителю, что происходящее с этого момента — совсем не его ума дело?
— Компетенция кэмпэйтай? — По-своему истолковал заминку инспектор.
— Именно, — ухватился за подсказку Афонов.
— Я сразу подумал, что без долбаного ЦРУ эта история не обойдется. — Александр, услышав ответ японца, с трудом удержал саркастический смешок.
— Пусть в ближайшие пару дней Мейер побудет у вас. Продолжать его обрабатывать теперь излишне.
— Как скажете. — Афонову показалось, или Такаги новость совсем не расстроила? Хотя, чему тут печалиться — у инспектора теперь одной головной болью меньше.
Штабс-капитан положил телефон на подлокотник и задумался. По всему выходит, неплохо бы Накано и Ванеева переправить в Россию. Конечно, Япония — ближайший союзник… Но тут ему «повезло» напороться на вещи, которыми Россия вряд ли захочет делиться даже с самыми близкими друзьями. С другой стороны — Мейера-то выдрать из полиции точно не выйдет. Значит, результатами расследования делиться придется в любом случае. А это уже повод показать союзническую лояльность и все такое. Ай, какая разница, для таких дел существует высшее командование. Расследование пока еще не окончено. Предстоит путешествие в Осаку. Что-то подсказывало Афонову: не стоит доверять это дело посторонним.
Виктора разбудили тихие всхлипывания, раздававшиеся в темноте небольшой квартирки. Пришлось потратить некоторое время, чтобы сообразить, где он вообще находится. Сонный мозг далеко не сразу сумел похвастать должным уровнем сообразительности.
— Кэйко? Что случилось? — Собственный хриплый голос напугал парня как бы не сильнее, чем раздававшийся сбоку плач.
Японка не ответила. Лишь уткнулась ему в грудь и разревелась. Хрупкое тело сотрясала страшная дрожь.
— Господи, да что ж такое? — Виктор обнял девушку. Как ее успокоить? В голове на этот счет, как назло, не оказалось ни одной дельной мысли.
Увы, объятья помогли слабо. Вернее, вообще не помогли. Кэйко трясло так, что невольно всплыли тревожные мысли на тему вызова скорой. Вот только для того, чтобы добраться до телефона, придется вылезти из кровати. Девушка же на попытку пошевелиться вцепилась в него мертвой хваткой.
— Кэйко! — От громкого окрика сработал звуковой выключатель и мрак над кроватью рассеялся под робкими лучами ночника.
Неизвестно, что тому стало причиной — то ли тревожный окрик, то ли включившийся свет, но девушка все-таки пришла в себя. В огромных глазах, расширившихся от необъяснимого страха, мелькнула тень осознания.
— Ой. — Вымолвила японка и еще крепче вцепилась в Виктора. Тот успел разглядеть, что зрачки по размерам совершенно не уступают радужке. — Просто… Это просто сон.
Приступ истерического смеха удалось поймать за хвост в самый последний момент. Такие эмоции сейчас точно не в тему. Ну ничего себе сны у возлюбленной…
— Да что ж тебе такое приснилось?!
— Да так… бред какой-то. — Кэйко виновато потупилась. — Будто бы мы с тобой бродим где-то в окрестностях Нанкина…
— Мгм. — Многозначительно откликнулся Виктор. Вроде бы где-то он раньше слышал это название. Какой-то город в Китае, но при чем бы тут он? Хотя, сон логичным быть вовсе не обязан. Иной раз и не такое привидеться может, ну так что ж с того.
— И вокруг много императорских солдат. Только не современных.
— Самураев, что ли? — Попытался уточнить Виктор. Может, зря он это делает? Кэйко явно начинала приходить в себя, так стоит ли тормошить память о «прекрасном» сновидении?