Вскоре они уже осторожно поднимались по скрипучей лестнице. Дверь в комнаты посланников была закрыта. Пожав плечами, капитан «Колыбели» проверил, что она открывается внутрь, после чего отошел в сторону и, подняв свечу, дал знак моряку — одному из тех двоих, у кого было больше силы, чем ума. Китар видел засов на дверях внизу и сомневался, что засов наверху окажется крепче. Рослый детина разогнался, ударил плечом в дверь, потом еще раз — и влетел внутрь. Следом за ним ворвались восемь человек, которые разбежались по комнатам в поисках жильцов.
В комнате с выбитой дверью спал слуга. Разбуженный, он заорал во все горло, но тут же смолк, получив мечом по голове, топором по плечу, а потом еще по голове схваченным с пола табуретом.
В слабом свете результата не было видно, и потому державший табурет матрос на всякий случай ударил со всего маху четыре или пять раз, после чего от табурета отвалилось сиденье. Загорелся масляный светильник, а затем свечи на столе, которые обносил огнем капитан. Оглядевшись, он зажег еще две, вставленные в подсвечник на стене. Из других комнат доносились вопли, рев, звуки ударов и какие-то другие.
— Первый готов! — громогласно крикнул один из моряков, и мгновение спустя у ног Китара приземлился труп старика с седыми волосами; во всяком случае, такими они были на той половинке головы, которая еще венчала порубленное туловище.
— И второй! — сразу же после раздался новый крик. — Больше никого нет, капитан!
У немолодого голого мужчины, солидного роста и телосложения, которого не столько швырнули, сколько втолкнули в освещенную комнату, был пробит несколькими клинками живот, разрублено плечо и перерезано горло, в котором булькала в такт дыханию кровь. По обеим сторонам шеи стекали две красные струйки. Неизвестно каким чудом человек этот еще держался на ногах. Пошатнувшись, он ударился спиной о стену и начал оседать по ней на пол. Китар достал меч и ткнул его в грудь, но не попал в сердце и замахнулся, намереваясь разрубить череп. Однако в то же мгновение хрипящий посланник сделал странное движение, будто стряхивал воду с мокрых рук. Острие меча с лязгом съехало вдоль головы, даже ее не оцарапав.
Еще мгновение спустя Китар потерял половину своих людей.
В воздухе появился каменный шар такой величины, что взрослый мужчина не смог бы обхватить его руками. Рухнув на пол, он пробил его и исчез, с грохотом обрушившись вниз. Опрокинулся стол, рассыпались выброшенные из канделябра свечи. Второй такой же шар, точно так же появившийся ниоткуда, покатился горизонтально, ударившись не о пол, а в стену — и на фоне невероятного грохота послышался хриплый крик раздавленных людей. Описывая плавную дугу над полом, уже приближался следующий монументальный снаряд; он пролетел столь близко от лица Китара, что расширенные зрачки армектанца разглядели шершавую неровную поверхность серого камня. Капитану «Колыбели» показалось, что смертельно раненный человек у стены обретает силы, уже не оседая на пол, но выпрямляясь. Больше не шла кровь из артерий, горло заживало, исчезали раны на туловище… Попав ногой в дыру, которую проделал в полу первый каменный шар, Китар потерял равновесие и упал. Горели какие-то бумаги и свитки, свалившиеся с опрокинутого стола; капитан «Колыбели» не был уверен в том, что на самом деле видит в неровном свете пламени… Каменные шары один за другим появлялись под потолком и, толкаемые невидимой силой, разрушали стены, из-за которых доносились вопли гибнущих моряков, после чего, судя по всему, катились дальше, сотрясая весь дом и, вероятно, разбивая внешние стены. Ясно было, что еще немного, и дом рухнет. Двое моряков, упавшие точно так же, как и их предводитель, ползли вдоль краев разбитого пола, пытаясь избежать столкновения с каменными шарами и одновременно приблизиться к застывшему у стены неподвижному, но страшному врагу. Оказалось, однако, что посланник не вполне управляет развязанной им стихией — может, это было невозможно, а может, будучи в полубессознательном состоянии, он просто был не в силах?
Один из шаров неожиданно сменил направление полета и едва не задел своего создателя. Ударившись рядом о стену, шар проломил ее и плавно покатился по полу, но посланник лишился опоры за спиной. Проявляя непостижимую живучесть, он начал подниматься, но Китар уже стоял на ногах, держа кусок сломанной балки, отвалившейся от потолка, — если бы не ярость, ожесточенность и самый обычный страх, еще вопрос, сумел ли бы он вообще ее поднять. Развернувшись кругом, он с криком ударил противника и выпустил из рук балку, которую удержать уже был не в состоянии. Он не причинил врагу никакого вреда, не поломал кости, однако посланник отлетел в сторону; он едва не провалился в дыру в полу, но его остановила крышка опрокинутого стола, вокруг которого горели документы, упавшие в лужу масла из светильников, и лишь по воле судьбы Китар смог победить в этой невероятной схватке. Чем бы ни была на самом деле «каменная шкура», в которую облекся математик Шерни, при соприкосновении с огнем она тотчас же вспыхнула.