Он немного подумал.
— Ты так смеялась, как будто…
— Как будто, — кивнула она.
Раладан не закончил фразу.
— Не скажешь почему?
— Могу сказать. Все это было смешно. Потому я и смеялась.
— Считаешь, это нормально?
— Да. А ты как считаешь? Как, по-твоему, выглядят мои ссоры с той сукой? — неожиданно резко спросила она. — Что ты вообще обо мне знаешь?
— Тебя не было целую неделю. Ты забрала трех матросов и раненую предводительницу солдат, которых…
— Делару, — рассеянно прервала она его.
— Та девушка — Делара?
— Я узнала ее, и… Не могу объяснить. С Полосами Шерни получается так, что если что-то знаешь… значит, знаешь. Можешь гадать сколько угодно, но когда о чем-то узнаешь, то сразу получаешь все.
— То есть что? — тяжело проговорил Раладан, поскольку беседами о Шерни он был уже сыт по горло, но вместе с тем знал, что разговор этот нужно закончить.
Она задумалась, потом сказала, помолчав:
— Смотри. Как если бы ты держал в руке связку ключей от какой-то двери, а я бы угадывала и говорила, например: «Этот?» На такое угадывание Шернь отвечает: «Может, и этот». Даже если укажешь правильный. Шерни известно, когда ты знаешь, а когда только угадываешь. Пока угадываешь, ключа не получишь. Но если ты точно знаешь который, то Шернь сразу тебе его дает. И дверь открыта.
Нечто подобное говорила недавно Кеса: «Я не могу догадываться, я должна знать. Догадки не вынуждают Шернь дать мне ответ…»
— Я узнала Делару, — продолжала Ридарета, — и сразу же открылась дверь. Та сука — тоже кусок Шерни… или символ куска, неважно. Порой мне удается что-то у нее вырвать, сказать «знаю!», и ей сразу приходится дать мне все. Это только вещь, Раладан. Она не мыслит. Мыслю я. За нее и за себя. Даже если мне порой и не хватает ума, я все равно в тысячу раз умнее любой вещи. Когда-то мы были глупые! — ни с того ни с сего добавила она. — Я и мои дочки. Мы вообще не умели этим управлять… Ты знаешь, что они могли знать все то же, что и я? Ведь до того, как я их родила, в нас сидела одна и та же сука… Впрочем, сука тоже не могла в нас устроиться, ей было неудобно. Она даже боялась делиться дальше, на следующих сучек.
— Погоди… Невозможно говорить обо всем сразу. Так та командующая дартанскими солдатами — точно Делара?
— Да. Я ее спасла. Думала, не сумею… Сука настолько разъярилась, что начала меня кусать.
— Ты спасла Делару? Каким образом? Так же, как когда-то того ребенка на рынке?
Несколько лет назад трехлетний малыш выпал из окна на улицу. Подобных случаев бывало много — но не каждый ребенок, за которым не уследили, приземлялся с разбитой головой у ног агарской княжны. Казалось, что со Слепой Риди случился припадок безумия. Она забрала ребенка во дворец, силой вырвав его у матери. Только Раладан видел, как… она передавала ему собственное дыхание, так, по крайней мере, это выглядело. Но при этом она испытывала неземные муки, так как заключенные в ней силы красной драгоценности сопротивлялись, не давая вырвать из них часть их сущности. Мальчик выжил, хотя не имел на то права.
«Никому ни слова… — сказала она тогда сквозь слезы, все еще скорчившись на полу. — Я не могу спасать каждого… Отдай ребенка матери. И разори эту бабу, прикажи забрать у нее все, до последнего медяка… Скажи, что столько стоило лекарство, которое ты полностью израсходовал. Пусть научится следить за своими детьми. У нее настоящие дети… а она позволяет им вываливаться из окон».
— Ее ты тоже так спасла? — повторил вопрос Раладан.
— Иначе, — помедлив, ответила она. — Мне что было, кормить символ Ферена чистой силой Рубина? Я придумала кое-что другое, но не скажу тебе что.
— Почему?
— Потому что это смешно и глупо.
— Так же как хихиканье без причины?
— Ну ладно, я наблевала на нее и кормила грудью… Устраивает?
Он наклонил голову, и она догадалась, о чем он подумал.
— Я вовсе не сошла с ума и ничего не выдумываю. Я вырвала у суки то, что было нужно, перемешала и… и наблевала чем-то серым, не знаю чем. Я залепила этим раны, и они начали заживать. А кормить я могу до сих пор, хочешь попробовать, точно ли это молоко? Потому что мне кажется — не совсем, у него несколько иной вкус, или… не знаю. Оно странное.
Сунув руку под рубашку, она достала грудь и ловко сдавила пальцами. Он увидел в воздухе тонкую, как волос, струйку, а затем тянущуюся вдоль стола змейку капелек. Она надавила еще раз и вопросительно посмотрела на него.
— Гм? — пробормотала она.
— Вижу.
— Сцедить еще?
— Я же сказал: вижу.