Он все еще полусидел, полулежал в постели, опираясь на локоть. Свободной рукой он поскреб шершавую щеку.
— Задержать всех, не причиняя вреда. Я ничем помочь не смогу, — пояснил он. — Нет никакого пароля, ничего такого, а что бы я ни велел им повторить, то они все равно не поверят, я ведь мог проговориться под пытками.
Прекрасная Жемчужина наморщила нос с таким отвращением, что он едва не улыбнулся. Ее верхняя губа приподнялась, слегка обнажив зубы.
— Пытки… Ладно. И что дальше, ваше высочество?
— Их главного привести ко мне. Все.
— Что ты ему скажешь? Если это твой человек, конечно.
— Еще не знаю, Жемчужина. Я хочу, чтобы он доставил к королеве мою дочь, или… Это не так просто, — объяснил он. — Я даже не знаю, где она, а любая небрежность может стать причиной кровавой бойни. Ведь мы этого не хотим?
— О нет.
— В таком случае, лишь когда я узнаю, где княжна Ридарета, кто ее сопровождает и так далее… Только тогда я смогу представить какой-то план. Пока что задержите их. А королеве скажи, что я поверил ее слову.
— Отчасти по необходимости?
— Да, но скорее по уму.
— Верю, — согласилась она и улыбнулась. — Ладно. Иду.
На мгновение остановившись в дверях, она обернулась через плечо.
— Мне вернуться? Поболтать? Могу сдержать свое слово.
Он не стал долго раздумывать.
— Я пока не засыпаю, Жемчужина. Если хочешь, то возвращайся.
Она задумчиво переступила с ноги на ногу.
— Если только королева мне что-нибудь не поручит. Но скорее всего, не поручит… Ну и влетит же мне! — сказала она, прижимая руку к сильно бьющемуся сердцу. — Если только королева узнает… Она меня когда-нибудь убьет, говорю тебе. И может быть, даже завтра…
Похоже, ее пробрала дрожь. Дрогнули ноздри, она слегка прикусила губу, чуть дальше повернула голову и еще раз бросила взгляд на кровать, после чего, покачивая объемистыми, но отнюдь не отвисшими ягодицами — на каждой была ямочка наверху, — вышла из комнаты и громко крикнула, зовя служанку. Застучали высокие котурны там, где заканчивался ковер. Вскоре загремела массивная дверь в коридор.
11
У Ридареты хватило ума не бросать якорь в том же самом месте, куда она довезла Раладана. Там можно было спустить на воду шлюпку и переправить на берег двух человек, но стоять на якоре почти в самом устье Меревы, по обеим сторонам которой расположились многолюдные деревни? Она поискала место получше и нашла, даже недалеко. Дикий лес тянулся вдоль берега моря на протяжении нескольких миль и, вероятно, также простирался в глубь суши. Нигде не было видно дыма селений — никаких следов человеческого присутствия.
Они проверили дно. Мевев посчитал уровень отлива, который должен был наступить вскоре после полнолуния. Они встали на якорь недалеко от берега, благодаря чему слились с фоном.
Здравомыслия Прекрасной Риди ни на что больше уже не хватило. Правда, она еще отправила в условленное место двух человек, которые должны были сидеть там, не бросаясь в глаза, высматривать посланца от Китара или Раладана (может, и их самих?) и ждать, пока их сменят товарищи, что должно было происходить каждые два дня.
Команды стоявших на якоре парусников скучали, покачиваясь на воде. Для того, чтобы плавать на месте, не требовался корабль, хватило бы большого плота. Сперва под Нин Айе, теперь здесь… Через несколько дней после прибытия на место удивленные подчиненные Китара узнали, что братья-моряки с «Гнилого трупа» просят их одолжить шлюпку, обещая вернуть быстро и в целости, а заодно добавить бочонок.
Чтобы перевезти на берег сотню парней, да еще и с грузом, требовалось три шлюпки.
Командовавший «Колыбелью» офицер шлюпку одолжил, но проследил, чтобы вечером она вернулась на место. Тюлениха Риди командовала эскадрой, что, однако, не означало, будто она может отдать ему любой приказ. К счастью, она ничего не приказала, лишь любезно пригласила его ребят присоединиться к ее команде на берегу.
Он отказался. Очень вежливо.
Все-таки она была девушкой капитана.
На берегу строили городок.
Моряки с «Гнилого трупа» отыскали ручеек и прекрасную поляну в ста, самое большее двухстах шагах от берега — с нее было видно просвечивавшее среди деревьев море. Они рубили деревья, строили шалаши, два самых больших из которых сразу же назвали тавернами. Там поставили сиденья из кусков стволов, нагромоздили опутанные цепью бочонки — чтобы никому ночью не пришло в голову откатить один куда-нибудь в заросли, — назначили разливающих, которых приходилось периодически менять, ибо этот важный пост переставал иметь смысл, когда разливающий не мог устоять на ногах, а тем более наполнять кружки; вместо этого ему хотелось блевать в бочку. Обрадованные корабельные шлюхи оделись в старые поношенные платья, полученные от капитанши, — вполне подходящие для работы в только что открывшихся прекрасных тавернах. Однако они сильно пострадали во время трех драк, устроенных новыми владелицами — каждой хотелось иметь самое красивое, вследствие чего она не получила никакого, ибо от драгоценных тканей остались лишь тряпки, годные разве что на затыкание щелей в корпусе. Ну и ладно, по крайней мере, все по справедливости. Лагерь с каждым днем становился все красивее. Ранним утром на второй день выкопали специальные ямы, над которыми каждый мог присесть на жерди — без чего было не обойтись, так как по лесу уже невозможно стало ходить. В русло ручейка вкопали пустую бочку, которая быстро заполнилась водой. К колышку радостно, но весьма заботливо прибили кусок доски, на котором во всех деталях изобразили процесс мочеиспускания и отрезающий соответствующий орган нож; предупреждение поставили возле ручейка. Жизнь в глуши понравилась всем — она слишком отличалась от прежней. Корабль, порт, таверны, городской рынок, закоулки с девушками — подобный пятиугольник обозначал ежедневную жизнь моряка. Месяц за месяцем, год за годом. Многие из парней с «Гнилого трупа» впервые прожили несколько дней в диком лесу. И это было прекрасно.