— Нет, ваше благородие, — спокойно, даже слегка снисходительно сказал он. — Сегодня я унизил твою жену, но я могу отличить враждебность от гнева. Научись и ты. Вы оба гневаетесь на меня, но гнев легко проходит. И часто на его место приходит стыд.
— Не спи, сынок, — сказал Раладан. — Капитан на корабле?
Остолбеневший матрос неуверенно переводил взгляд с агарского правителя на сопровождавшую его блондинку в хорошо скроенной, скромно украшенной и удобной одежде — плотная черная юбка до земли, подпоясанная ремнем с двумя кинжалами, рубашка и куртка из прекрасно выделанной кожи. Тщательно причесанная, она выглядела как… отправившаяся в путь королева.
Если бы он обнаружил такую красотку на захваченном корабле, то задушил бы ее или разбил ей голову о стену, чтобы не повредить оружием и не запятнать кровью дорогую одежду. Матрос знал цену вещам.
— Ты что, оглох? Я тебя спрашиваю.
— Капитан? Нет, есть только Тихий… — пробормотал матрос.
— Стой на вахте и не спи, а то снова на тебя кто-нибудь с неба свалится.
— Да, господин.
Взяв посланницу под локоть, Раладан двинулся к корме, но остановился через несколько шагов.
Корабль стоял на якоре. Ярко светили луна и звезды. Оглядевшись вокруг, Раладан сказал:
— Смотри… Вон тот самый мыс. А там… берег. А если бы были еще и костры?
— Да, то самое место, — прошептала она, и Раладан почувствовал, как она задрожала.
«Гнилой труп» стоял на якоре почти там же, что и когда-то, у побережья Низкого Громбеларда. На маячившем вдали черном берегу наверняка еще лежали растащенные зверями и расклеванные птицами останки королевских солдат и солдат Готаха, ибо тела погибших моряков собрали и предали морю.
— Ну что, поплывем теперь спасать твоего мужа, госпожа? — спросил он, и это был первый настоящий неприкрытый упрек, который она услышала из его уст.
— Нет, поскольку он жив и ничто ему не угрожает, — сказала она еще тише. — Прости меня. В самом деле прости.
Он повел ее дальше, чувствуя, что она готова расплакаться. Он плохо влиял на эту женщину — при нем она постоянно плакала.
Везунчик Мевев не был пьян и проснулся почти сразу. Немного потаращившись на гостей, он наконец вздохнул, встал с койки и потащился в угол, где стоял ушат с водой. Подняв его, он начал пить. Посланница смущенно отвернулась — в эту теплую ночь Тихий спал «по-армектански».
— Ладно, — сказал он, напившись. — Только не говори мне, что приплыл на «Деларе».
— Нет, — признался Раладан. — Я ищу Ридарету.
— Ты опоздал. Даже не слишком сильно.
Тихий посмотрел на стену и покачал головой:
— Она пошла набить кому-то морду. В Громбелард. Точно не знаю куда.
— Так она тебе сказала?
— В общем-то, нет. Ничего не сказала. Ты что, ее не знаешь? Взяла полсотни парней, сказала «жди тут» и ушла.
— Тогда откуда ты знаешь, что в Громбелард?
— Потому что она забрала всех, кто говорит по-громбелардски. Таких оказалось двое. Она не искала тех, кто знает дартанский или армектанский.
— А тебя она взять не захотела?
— Наверняка хотела. Но Сайл вроде как в Роллайне… А может, ты знаешь где? Я остался на «Гнилом», ибо кому еще оставаться? Неллсу? Он бизани от грота не отличает.
— Что случилось с Ридаретой? — спросила посланница. — Она была не такая, как обычно? Ты ведь Мевев Тихий, она говорила мне когда-то в Ахелии, что ты ей помогаешь… с Рубином. И многое об этом знаешь.
Тихий посмотрел на женщину, потом на Раладана, который молча кивнул.
— Я помню тебя, ваше благородие, — сказал офицер, снова садясь на койку и изысканно прикрываясь матросским одеялом. — И в Ахелии, и потом, здесь. Но тогда ты не была столь хорошо одета.
— Ты не беспокоишься за свою капитаншу? Она послала в Роллайну известие, что приедет через несколько недель, или кто-нибудь доставит ее голову. Но это звучит… неправдоподобно. Как будто она вообще не верила, что все же приедет сама, и обещала это, лишь чтобы успокоить, а тем временем с кем-то договорилась. Она позволит кому-то себя убить, а тот пошлет в Роллайну доказательство ее гибели.
Удивленный Мевев снова посмотрел на Раладана. Тот кивнул.
— Сайл привез такое известие. Она не говорила тебе, с чем его послала?
— Нет.
— А тебе она сказала, что едет набить кому-то морду. Посланнику? Так же как и тогда, здесь на берегу?
— Угу, — сказал Тихий и, помолчав, добавил: — Она уже была сыта по горло.
— Сыта по горло? Чем?
— Тобой, Китаром… Собой, мной… Не знаю чем. Всем.
— И ты ее отпустил?