Дождь прекратился, но светлее не стало, поскольку над Громбелардом никогда не бывало неба, лишь нечто, напоминавшее висящий над горами грязно-серый полог. Широкая, но крутая лестница вела вниз. Готах потянулся к лучинам, которые взял с собой, поскольку знал, что страж законов был замурован живьем в подземельях здания трибунала, где трудно было рассчитывать на свет. Вскоре вспыхнули три факела. Раладан двинулся первым, спустился на полтора десятка ступеней вниз и посветил в глубь коридора.
— Ваше благородие… — проговорил он странным голосом и тут же повторил громче: — Ваше благородие!
Готах спустился по лестнице и посмотрел туда же, куда и Раладан.
Три каменных коридора расходились в стороны, словно растопыренные пальцы руки. В железных светильниках на стенах горели факелы. Пятна тени, похоже, отмечали очередные ответвления коридоров.
— Похоже, они… расходятся под всем городом. Насколько длинный этот коридор? Пятьсот шагов? Шестьсот?
— Не может быть, — сказал Готах. — Никто здесь не мог построить ничего подобного. Никто, кроме Мольдорна.
— Что это значит?
— Не знаю. Оно… ненастоящее, — сказал посланник. — Но я не могу объяснить, в каком смысле. Может, это только иллюзия, может, там нет коридора, просто стена. А может, и в самом деле коридор, которого, однако… нет.
Историк Шерни, возможно, и договорился бы с каким-нибудь другим посланником, но не знал, как понятно описать ситуацию моряку.
— В таком случае проверим, — сказал Раладан.
— Нет!
Князь, которого придержали за плечо, остановился.
— Там на самом деле может ничего не быть… Ничего, господин. Только нечто вроде колодца без дна. Сделаешь шаг и больше никогда не вернешься.
Раладан смерил посланника взглядом.
— Мне что, стоять здесь? — спросил он, после чего показал факелом на коридоры. — Где-то там моя дочь.
Посланница осторожно спустилась по лестнице и остановилась позади них, на мгновение прикрыв глаза.
— Мой муж прав, господин, — сказала она. — Ни шагу.
— Ты знаешь, что там? — спросил Готах.
— Примерно то самое, о чем ты говорил. Погоди, я должна взглянуть… Отойдите немного.
Она прошла мимо них и без всякого предупреждения шагнула вперед. Готах тут же двинулся следом… и наткнулся на что-то, что могло быть полностью прозрачным прочным стеклом.
— Простите меня, — сказала она, оборачиваясь. — Только я.
— Что это значит, Кеса?
— Что только я туда пойду. Когда-то ты велел мне ждать, господин, — сказала она Раладану, отводя в сторону факел и касаясь пальцами мнимого стекла, — а сегодня я говорю тебе то же самое. Полностью то же самое, ибо я помню почти дословно, что ты тогда сказал. Ну так вот, сегодня я говорю: ты доставил нужного человека в нужное место, ваше высочество, а теперь ни для чего мне не пригодишься. Скорее помешаешь, чем поможешь. Я вернусь с твоей дочерью… если только уже не слишком поздно.
— Кеса! — предостерегающе проговорил Готах.
— Дешевый фокус, ты переоцениваешь Мольдорна, — сказала она. — Обычный Круг Иллюзий, его можно было «наколдовать» всего лишь с помощью пары Брошенных Предметов… прости, но не помню, как назывались эти… счетные устройства математиков. Здесь начинается прямой коридор, самое большее длиной в несколько десятков шагов, — сказала она, показывая не на один из освещенных факелами коридоров, но на стену между ними. — Зато здесь — открытая дверь, ведущая в какой-то зал. Обычные картинки, которые могли бы сбить с толку пирата с топором, если бы он нашел это место. Ждите меня. Я вернусь.
— Ваше благородие, — сказал Раладан. — Если ты не найдешь там Ридарету…
— …то наверняка найду хотя бы Мольдорна, поскольку не думаю, что он без необходимости стал бы поддерживать Круг Иллюзий, это требует затрат, — спокойно прервала она его. — Тогда, господин, я помогу ему покинуть это место, если он будет нуждаться в моей помощи. Никакой мести, никакого суда, никакого наказания. Кто-то, обладающий большой душой, просил сегодня предоставить ему право спокойно умереть, и просьба эта значит для меня больше, чем малодушное желание отомстить. Ждите меня, — повторила она. — Я вернусь.
Сказав это, она вошла в стену.
Раладан двинулся наверх по лестнице.
— Будь любезен исполнить волю своей супруги, господин. Я не буду здесь ждать. Ибо зачем?