На «Хохотушке» — именно так называлась гаррийская каравелла — спускали паруса; хотя пристань в Ахелии считалась достаточно удобной, двойной волнолом, являвшийся одновременно оборонительным сооружением, заставлял лавировать, и даже столь изворотливый корабль, на каком плыла посланница, не мог собственными силами войти в порт — задача была усложнена специально. Но из-за волнолома уже выходила лодка, на которой трепетали флажки портового лоцмана, а за ней два многовесельных буксира. Небольшая каравелла со смешанным парусным вооружением с легкостью подала буксирный трос, оставив на бизань-мачте лишь небольшой клочок парусины, необходимый для лучшей управляемости.
Когда они проходили над цепью, посланнице показалось, будто глубоко под поверхностью прозрачной лазурной воды виднеются звенья из изогнутых стержней толщиной с ногу — настоящее чудовище, морской змей, который, внезапно вынырнув из бездны, мгновенно разнес бы в щепки носовую часть корабля и отправил его на дно.
Они миновали необычные башни, одна из которых венчала иглу волнолома, вторая же, побольше, стояла на берегу. В границах Вечной империи, где уже много столетий царил мир, мало что сохранилось от настоящих оборонительных сооружений, но те, что остались, нисколько не напоминали прибрежные укрепления Ахелии. Кеса с любопытством разглядывала проплывавшие мимо фрагменты крепости.
— Бастионы, ваше высочество! — крикнул капитан, у которого на руле стояло достаточно надежных людей, что он выкроил минуту, чтобы встать рядом с уважаемой пассажиркой.
Она непонимающе покачала головой. В ушах свистел ветер, шипела рассекаемая носом вода, за спиной кричали моряки, вопили кружащие над кораблем чайки.
— Бастионы! — повторил капитан, показывая пальцем. — Таких башен нет больше нигде на свете! Местные называют их бастионами! На них стоят пороховые орудия, но какие! Таких ни на одном корабле нет!
Он куда-то убежал и вернулся, лишь когда каравелла медленно и торжественно подошла к одному из причалов. На корабле разматывали причальные концы.
— Агары маленькие, но очень богатые… само собой. — Он многозначительно посмотрел на нее, проводя рукой по горлу. — Большой армии они держать не могут, но зато у них все самое лучшее. Хотя неизвестно, действительно ли лучшее… Наверняка самое дорогое, но новое и неиспытанное. Вот только если доведется испытать… Год назад я видел тут их военные фрегаты. Два, и, похоже, они строили третий. Средней величины, но на них столько орудий, ваше высочество, что если только они не разлетятся вдребезги от первого залпа, то это означает, что по морям Шерера не ходит ни один корабль, который выдержал бы их огонь. А если так в самом деле и окажется, то абордаж, ваше высочество, уйдет в историю.
Он снова куда-то поспешил, выкрикивая приказы.
По помосту вровень с каравеллой уже шли крепкие портовые парни, ждавшие, когда матросы бросят им с борта концы. О доски с грохотом ударился моток тяжелого каната, а за ним сразу же второй и третий. Их подхватили, обмотали вокруг кнехтов, выбрали. Затрещали отбойные брусья корабля и помоста, скрип отдался по всему корпусу, его дважды тряхнуло, сперва сильнее, потом слабее. Гаррийская каравелла с грузом дартанских вин причаливала в агарской Ахелии.
Маленький город был на этом острове единственным и считался большим — с точки зрения местных жителей, основная часть из которых никогда в жизни не видела даже берегов второго острова княжества, не говоря уже о каком-либо другом городе. Любой бы смертельно обиделся, если бы Ахелию назвали «дырой». Дырой могла быть Арба, которую местные тоже называли городом, — селение вольных рудокопов, расположенное в центре острова возле шахт и состоявшее из двух улиц крест-накрест и полутора десятков домов, а также небольших войсковых казарм, многочисленных складов и подобия сараев, где жили сосланные на рудники заключенные. Действительно дыра.
Но Ахелией агарцы гордились.
Шедшая по улицам города Кеса с легкостью отгадала их чувства. Довольно многочисленный кортеж, состоявший из местных солдат впереди, ее собственных за спиной, двоих слуг и вооруженной невольницы по бокам, привлекал всеобщее внимание. Удивленные горожане останавливались, оглядывались, иногда ни с того ни с сего кланялись, видимо убежденные в том, что прекрасная госпожа — некая важная персона. В столице не признанного ни одной страной княжества можно было встретить множество превосходно одетых, нередко имевших знатное происхождение гостей со всех сторон Шерера, которые, вернувшись домой, готовы были с отвращением махнуть рукой при одном лишь слове «Агары», но без зазрения совести с этими самыми Агарами торговали. Однако подобных женщин здесь не видели никогда. Длинное и рискованное морское путешествие вряд ли могла бы предпринять гаррийка или дартанка, не говоря уже об армектанке. Не потому, что в Армекте женщин ни во что не ставили — напротив, им вверяли не только командование кораблями, но и высокие посты в армии. Однако Агары когда-то являлись частью Вечной империи. Гаррийцы, хотя терпеть не могли островитян, тайно потирали руки при мысли о том, что кто-то оторвал от ненавистной империи столь лакомый кусок — два достаточно богатых острова. Так же рассуждали и дартанцы, наслаждавшиеся недавно обретенной независимостью. В Армекте считали иначе. Если даже кто-то из сыновей равнинного края и торговал с Агарами (а наверняка были и такие), то они скрывали этот факт тщательнее, чем кто-либо иной в Шерере. Армектанка чистой крови на Агарах слишком привлекала бы внимание.