Повсюду виднелись расшитые платки и рукава, тщательно подвернутые манжеты, ровно завязанные тесемки курток и рубашек. Ничего не понимающий посланник переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на сморщенном лице сидевшего за столом худого, как палка, маленького старичка. Этому человеку было лет сто; честно говоря, он выглядел на все сто десять. Он что-то пил из кружки; насколько сумел заметить Готах, жидкость была бесцветной и прозрачной — водка или вода.
Старик за столом откашлялся и сказал:
— Поздно возвращаешься домой, юноша. Очень поздно. Что? Девочки?
Впервые в жизни Готаху всерьез показалось, что он сошел с ума. Обстановка была ему знакома… он явно не заблудился.
— Я здесь живу, — осторожно проговорил он.
Старик ударил кружкой о стол, расплескав часть содержимого, и закашлялся от смеха. Засмеялись и все остальные, кроме Готаха.
— Это хорошо, сынок… кхе! кхе! Уфф… Это хорошо.
Смех смолк.
— Ну и живи себе, — сказал старик. — Я с тобой жить вовсе не хочу. У тебя, как я понимаю, есть к кому-то дело? Ищешь людей? Ну так ты их нашел.
— Никого я не ищу.
— Если не ты, то твой дружок, — заявил старик. — Такой черный и худой… или плечистый и рыжий, смотря где его встретишь. Тут он черный, в кабаках рыжий. И он обещал — пусть меня прирежут! — золотые горы. Ну вот я — а я бедный, очень бедный, сам видишь, сто тысяч шлюх! — и примчался сюда с края света, чуть сапоги не потерял, а он мне говорит, что зря. Что мне не удастся заработать. Нехорошо.
Старик посерьезнел.
— Послушай меня, посланник. Вы тут играете, словно ребятишки со свечкой на сеновале, — пусть меня повесят, если не так. А это не для вас игра. Есть такая моряцкая поговорка — кто сеет ветер, пожнет бурю. И я вам сейчас устрою ту еще бурю. Я сюда пришел из Драна. В Дране, в таверне, мои парни услышали от других, что как раз отсюда будто кто-то, чтоб мне утонуть, гоняется за Слепой Риди. Я всю дорогу стоял на палубе и дул в паруса на грот-мачте, чтобы быстрее сюда добраться. Да или нет, сто тысяч шлюх? Рыжий, скажи! — рявкнул он веснушчатому детине с красиво причесанными огненными волосами и закашлялся. — Стоял или не стоял?! Кхе-кхе?! Дул?!
— Нет, капитан, — ответил Рыжий.
На мгновение наступила тишина.
— Не дул, — признался старик. — Но сюда мы пришли очень быстро. Рыжий! Да или нет?!
— Да, капитан, — ответил Рыжий.
— О! Правду говоришь. Учись, юноша, — строго упрекнул хозяина гость. — Но о чем это я… Ну да. Я тут немного осмотрелся, послушал, поглядел. И подумал — что ж, если Слепую Риди ищут не какие-то сумасшедшие, а посланники, да целых трое! А я, кроме лысого Тамената на Агарах, никогда не видел посланника! Значит, можно заработать. Я согласился, а тот молодой чернявый… то есть в таверне-то он был плечистый и рыжий… меня высмеял. Для него настоящий моряк, видите ли, должен быть молодой, грязный, босой и глупый. Но ты, господин, ваше благородие мудрец-посланник, командуешь и тем, что постарше, и тем черным-рыжим-плечистым-высоким, так что, сто тысяч шлюх, разума у тебя побольше. Договоримся или нет? Быстрее, господин, ибо если не договоримся, то мне жаль терять время. Я уже, видишь ли, не молод, и приходится во всем спешить. Договоримся или не договоримся? Если не договоримся — сжигаю вашу халупу, тех твоих дружков швыряю в воду и ухожу, чтоб меня!
Старик любил поговорить. Но до Готаха дошло, что изысканная банда — вовсе не обязательно переодетые. Похоже, шутить они не собирались. Старичок на самом деле многое знал… а Готах не знал почти ничего. В очередной раз он подумал о том, что они ввязались в паскудную историю. Как там сказал его собеседник: играли, словно ребятишки со свечкой на сеновале. Судя по всему, именно сейчас пришел кто-то взрослый, и детям придется думать о целости собственных задниц.
— Назови свое имя, капитан. Ведь ты капитан?
— Рыжий? — спросил старик.
— Капитан, — подтвердил Рыжий. — Это капитан Броррок.
Готах понятия не имел о моряке, носившем такое имя. Что-то он вроде как слышал… но имя Броррок в этих краях было распространенным. Зато он помнил рассказы о каком-то престарелом пирате, приходившемся дедом всем пиратам Шерера. Похоже, это был именно тот.
— Где мои товарищи?
— Им ничто не угрожает, юноша. Ничто. Со старшим ничего не случилось, у рыже-черного будет болеть голова. Я вовсе этого не хотел, — признался капитан Броррок. — Но когда рыжий-черный поднял меня на смех, я решил его проучить как следует. Я много лет живу на свете, посланник, и ничего не боюсь. Шернь Шернью, а башка башкой, как говорил лысый Таменат. Ха! Мы там чего-то вместе выпили, он водки, я воды… В моем возрасте, видишь ли, пить вредно, — пояснил Броррок. — Может, ты… имени уже не помню… но ты, ваше благородие, не из хороших ли знакомых Тамената? Он говорил мне про посланника, которого зовут вроде как Глупым, из-за того, что у него кривое… ну… — Броррок коснулся уголка губ. — Так его зовут, но он вовсе не дурак.