— Слушаю. И это твое проклятое имя, Прекрасная Риди?
— Не мое и не проклятое. Если не знаешь, что оно означает, то оно имеет силу формулы, так, по крайней мере, говорил Таменат. Наоборот, чем обычно, и потому это… такое издевательство, шутка. Неизвестно, отчего нечто столь могущественное, как Шернь, делает разные… в общем, глупости. Таменат говорил, что, например, девушки, родившиеся в Алере, там, где нет нашей Шерни, носят на волосах знак Алера. Неизвестно почему. Это только такая… забава. Даже странно, что столь великие силы, которые создают целые миры, делают просто так всякие смешные вещи.
Китар задумчиво смотрел на нее.
— Но теперь ты уже знаешь, — закончила она, — что означает Риолата, и теперь можешь произносить это имя хоть десять раз в день. Но лучше говори «Ридарета».
Удовлетворенно вздохнув, она оперлась о стену и, подняв обеими руками над головой копну волос, потянулась, показав пупок.
— А теперь я хочу есть и пить. У тебя есть вино? Лучше всего дартанское красное, из Сейена. И дай мне таз с водой, мне нужно на себя взглянуть. А где все мои драгоценности? — перепугалась она. — Этот сукин сын Тихий… Он дал тебе какие-нибудь мои платья и прочее?
Китар наконец понял, почему вместе с Риди на борт «Колыбели» прибыл большой сундук. Он до сих пор его даже не открывал.
Тихий поступил весьма умно.
— Кажется, дал.
— О, вот это в самом деле первый помощник! — гордо заявила она. — А твой? У тебя даже зеркала на корабле нет. Вышвырни его.
Капитану Китару уже не было скучно.
— Ну и широкая же у тебя кровать, — словно мимоходом сказала она, положив руку на живот чуть ниже пупка и слегка перебирая пальцами. — А если бы я была рыжая? Как думаешь? Ну что ты молчишь?! Развлекай меня, говори со мной, ну! Тут что, все такие мрачные? И перестань наконец морить меня голодом.
На борту собственного корабля Китар никогда никому не носил еду. Но теперь пошел и принес.
Риди болтала без умолку три дня, носилась по всей «Колыбели», а ночью спала как убитая. Китар как-то выдержал эти три дня и две ночи, но понимал, что если бы путешествие продлилось дольше, то сохранить на корабле дисциплину ему бы уже не удалось.
Одноглазая красавица оделась в черное платье армектанского покроя, без рукавов и спины, зато с вырезами со всех сторон, и не было на корабле такого уголка, откуда бы не доносился звон ее браслетов и пристегнутых в каком-то таинственном месте — поскольку никто их не видел — колокольчиков. Она ввела неизвестные до сих пор на «Колыбели» обычаи: разговаривала с плотником и коком, проиграла жемчужное ожерелье парням из орудийной обслуги, ибо ни одно из них от ее визга само не выстрелило, хотя все почти оглохли, весело болтала с матросами из палубной вахты, вечерами танцевала на палубе так, как не танцевал никто и никогда, — гибкая и ловкая, смеясь и кружась то с широко расставленными, то со вскинутыми над головой руками. Китар даже не догадывался, что у него в команде целых два прекрасных танцора. — Тюлениха обнаружила это за один вечер. Обрадованные словно дети верзилы — один щербатый, второй со сломанным носом — под руку с танцующей посередине Риди мастерски чередовали шаги влево и вправо, ударяя о палубу подошвами раздобытых где-то деревянных башмаков и демонстрируя малоизвестные среди моряков гаррийские танцы. Оба были родом из Харен, гор, составлявших становой хребет острова. Княжна готова была танцевать всю ночь. Однако она дала вызвать себя и на поединок, с мечом в левой и полумечом в правой руке выдернув и сломав оружие командира гвардейцев Китара, после чего сразу же чмокнула его в щеку, будто извиняясь… За трое суток она разбила вдребезги, словно глиняные горшки, все наросшие вокруг нее мрачные мифы; в Слепую Риди влюбились даже парни Броррока, иные из которых до сих пор стонали от боли, обожженные, раненые, а потом нахлебавшиеся морской воды… Многие старые матросы ругали себя на чем свет стоит за собственную глупость, по которой они отвергли приглашение в команду «Трупа». Китар понятия не имел, что со всем этим делать.
Хуже всего, что он и сам был не без греха, поскольку и ему она вскружила голову.
И только одного он не понимал: как эта веселая и безмятежная девчонка могла приказать перерезать всех жителей рыбацкого острова?
Капитан «Колыбели» не был извергом. Он убивал ради прибыли, а не по велению души. Тот, кто ничего не имел, мог чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Но рядом с Риди — пожалуй, нет. Он смотрел на девушку и думал, думал и снова смотрел. Сперва он пришел к выводу, что она не девушка и уж тем более не веселая и безмятежная… Об этом нелегко было помнить. И тем не менее, как бы он ни считал, получалось, что Прекрасной Риди примерно тридцать пять лет. Выглядела же она самое большее на двадцать.