Мост опустился, Лонг въехал во двор, спешился. И лишь потом удивился: кто опустил мост? Лонг недоуменно оглянулся. Через двор к нему спешил Труддум.
— Ты здесь? — спросил Лонг.
— А где же мне быть? — Труддум усмехнулся. — Я не могу туда, — он указал рукой на горы, — и не хочу туда, — палец мастера ткнул вниз. — Я всегда здесь.
Лонг облегченно вздохнул. Как он мог поверить лживому Владыке?
— Внизу я видел про тебя страшный морок, — сказал он.
— А я спокойно жил здесь и хорошо поработал.
— Я это вижу. Что ты сделал с колесом?
— Сломал. Оно больше не нужно, вместо него я поставил другую машину. Идем, покажу.
— Идем, — с готовностью отозвался Лонг.
Жилые помещения замка во втором этаже были вполне благоустроены, отсюда Лонг тщательно изгонял бессмысленную атрибутику Мира, но в нижних парадных залах этикет брал свое. У стен стояли никем не надевавшиеся, но уже трухлявые доспехи, с потолка свисали изъеденные ржой цепи, от которых в пляшущем свете факелов падали причудливые тени. По ночам здесь бродили привидения — жалкие подобия тех химер, что встречались в долине. А в подвалах замка, где верный вассал Владыки должен был бы хранить сокровища и содержать темницу, начиналась уже настоящая фантасмагория, но фантасмагория возможная лишь на границе Мира. Здесь была вотчина Труддума. Невероятные машины работали здесь, движимые, кажется, лишь гением своего создателя.
— Вот! — с гордостью сказал Труддум, распахивая дверь в зал.
Некоторое время Лонг молча рассматривал творение друга. Машина была на полном ходу. Тяжелый корпус из титановой стали мелко дрожал, пучки циркониевых трубок светились жаром, выл перегретый пар, пела турбина. Стержни под потолком, выточенные из метровых алмазов, были лишь наполовину опущены.
Перед Лонгом находился пугающий своей незавершенностью, сшитый на живую нитку, существующий лишь из–за несуразностей Мира, но все же вполне настоящий ядерный реактор.
— Ты знаешь, — негромко сказал Лонг, — это опасная вещь.
— Ничуть, — возразил Труддум. — С ним не справится никакая флюктуация. Он может работать без присмотра хоть сотню лет.
— Не в том дело. В мире слишком много случайного зла, ведь по сути дела всякое зло — случайно. Но не дашь ли ты ему в руки реальную силу? Прежде я полагал, что вся мощь Владыки заключена в химерах, но сегодня увидел у него настоящий огонь. Это едва не стоило мне жизни. А что будет, если Владыка сумеет захватить это?
— Так можно сказать о любой машине. И любую из них обратить во зло. Не бойся, реактор останется в подвале, Владыка не узнает о нем. Хотя это далеко не самое опасное из того, что может быть создано. Недавно, например, я придумал действительно страшную машину, вот ее я никогда не стану строить. Я изобрел механизм, способный сломать границу и разрушить реальный мир.
— Эта машина… — холодея начал Лонг.
— Она называется инвертор.
Они стояли на площадке сторожевой башни и смотрели в долину, озаряемую ночными всполохами. Зарницы вспыхивали и угасали, потом являлись в новых местах. Все было как всегда, только там, где угадывался дворец Владыки, темноту прорезала отчетливая паутина света. Она ощутимо разрасталась, захватывая все больше пространства. Безумная воля вносила подобие порядка в хаос, Всемогущий собирал силы, чтобы бросить их к Перевалу.
— Он не пройдет, — нараспев говорил Труддум. — Даже если он действительно узнал об инверторе, у него все равно ничего не получится. Я сконструирую более мощное устройство, чем у него и обращу войско в бессильный призрак. Я построю орудия, которые раздавят дворец вместе с его мнимой и реальной силой.
— Ты хороший инженер, — сказал Лонг, и как всегда, когда звучало новое слово, Труддум понял и не переспросил, — но скажи: думал ли ты в последнее время об огне?
Труддум удивленно вскинул голову.
— Думал только недавно. Дня три назад. Я вдруг понял, что толком ничего не знаю об огне, и стал размышлять, какой он бывает и как его можно получить.
— А через день Владыка едва не сжег меня. Пойми, друг, не успеешь ты подумать о новом оружии, как оно уже появится у Всемогущего.