Разглядывал он ее внимательно, вдумчиво так, даже ладонью поводил сверху, будто на температуру проверял. Потом встал, обошел по кругу, на меня он принципиально не обращал внимания, и это стало напрягать. Честно говоря, мне вот совсем не улыбалось лежать тут перед ним, в чем мать родила.
Но наконец-то Алекс что-то решил. Снова присел на корточки и просто стер участок одной из линий внешнего края пентаграммы, разрывая контуры.
Не знаю в то же мгновение или немного позже, я перестала следить за временем, но чувствительность ко мне вернулась. Даже не так, я-то и раньше все чувствовала, только телом своим не владела, а теперь все вдруг стало так, как и должно быть. От неожиданности я дернулась, боль прострелила меня от макушки до пяток, глазные яблоки горели, словно их огнем жгло, медленно закрыла глаза и тихонько застонала.
Алекс оказался рядом мгновенно, очень осторожно поднял меня на руки.
- Тише, сейчас все исправим, - его тихий голос успокаивал и вселял надежду, правда, легче не становилось. Все болело по-прежнему.
Он отнес меня в спальню, смежную с круглой комнатой и опустил на холодное скользкое покрывало на кровати Марины, я непроизвольно поежилась, когда обнаженная спина соприкоснулась с неприятной тканью, слезы хлынули лавиной и никак не хотели останавливаться, тело болело, сломанная рука горела огнем. Мне казалось, что каждая ссадина, каждый порезик на моем теле воспалился и увеличился в тысячу раз.
- Теперь просто лежи и не двигайся, - произнес Алекс, присаживаясь рядом со мной.
Он склонился над моим телом и осторожно, едва касаясь, провел пальцами по обнаженной коже, я дернулась и зашипела.
- Тихо, не шевелись, ты много крови потеряла, надо остановить пока еще не поздно, - его пальцы скользили по телу, легко касаясь сразу ключицы, затем медленно опускали ниже, еще ниже… Мне казалось, что я просто сейчас расплавлюсь, растекусь, как карамель, и ничего от меня не останется. После легких, немного щекотных прикосновений Александра становилось легче. Боль постепенно уходила, на смену ей пришло странное ощущение легкой прохлады. Как будто ветерок обдувает раскаленную полуденным солнцем кожу. Я приподняла голову, и тихо зашипела – боль в затылке никуда не ушла. Доктор Варант резко вскинулся и посмотрел на меня, его пальцы сейчас находились где-то в районе пупка, моего естественно, и это немного настораживало – я точно помнила, что там Марина не успела ничего нарисовать.
- Это обязательно? – мой голос звучал очень хрипло.
- Нет, - он улыбнулся мне уголками губ, - но мне хочется.
Я сглотнула и не нашлась, что ответить. Стало неуютно, а еще и стыдно очень, я же лежала перед ним, в чем мать родила, а он еще и прикасался ко мне. Принялась лихорадочно оглядываться по сторонам в поиске чего-нибудь, чем можно было прикрыться.
- Кровь я остановил, все остальное заживишь сама, - он придвинулся поближе и осторожно провел тыльной стороной руки по моему лицу, стирая слезы, которые все никак не хотели останавливаться, несмотря на то, что такой боли как раньше уже не было. – Ну, не плачь. Уже все закончилось. Через пару дней, даже шрамов не останется.
Я всхлипнула.
- Ты же маг, регенерация у тебя должна быть хорошая, - тем временем продолжал Алекс, разглядывая меня. - Честно говоря, ты, поэтому еще и жива, что организм сам себя лечил, пока… - он не договорил, нахмурился и заглянул мне в глаза, потом осторожно запустил пальцы мне в волосы.
Я зашипела, когда он коснулся шишки.
- Так и знал, что и по голове тебе прилетело, слишком уж взгляд замутненный, - Алекс вздохнул и перевернул меня лицом вниз. – Лежи смирно, - тут же скомандовал, потому, что я попыталась возразить против такого обращения со мной.
Его пальцы осторожно ощупывали мой затылок, потом я почувствовала легкое покалывание и боль прошла. Совсем. Сразу так хорошо стало, легко, если не считать сломанную руку, было бы совсем замечательно. Но тут я вспомнила о том, о чем вспоминать мне вот совершенно не хотелось, на глаза снова навернулись слезы, всхлип вырвался сам собой.
- Что еще? – Алекс перевернул меня обратно и внимательно всмотрелся в глаза. – Где болит?
Болела еще рука, но не это было сейчас главным.
-Ларкин, он… - рыдания давили, я никак не могла представить, что этот вечно смущающийся и постоянно краснеющий паренек так нелепо погиб, - он…
- А что с ним? – резко спросил Варант, хмуря брови.