- А это мы еще посмотрим. И, не забывай, о моем «особом» положении, - последнюю фразу произнесла импульсивно, вовсе не собираясь говорить об этом, но, видимо, попала в точку, потому что Антон дернулся, мерзкая усмешка слетела с его лица. Он резко выпрямился и посмотрел на меня… вот я не поняла, это что… страх?
Не говоря больше ни слова, Зар просто круто развернулся и вышел из зала управления. А я, наконец, смогла оглядеться: никто, кажется, не обращал на нас внимания. Все были заняты своими делами, и только странный, немного напряженный, взгляд Вацлава, дал мне понять, что наша перебранка с Антоном не осталась незамеченной.
И вот интересно, а когда Браславски успел вернуться? Я так увлеклась документами, что совершенно этого не заметила. Я оглядела управление еще раз: Винса видно не было, значит, Браславски вернулся один. Или они и не были вместе?
А, ну их, с их тайнами и странным поведением, мне уже надоело ломать голову над тем, почему в этом участке все не от мира сего, у меня есть дела поважнее. И я снова углубилась в изучение материалов расследования загадочного убийства Линды Маруанти.
Глава 6.
Когда я в следующий раз отвлеклась от материалов расследования, то время было уже почти обеденное, а записями было испещрено почти три листа. Это сколько же непонятных и невыясненных моментов осталось, после завершения расследования? Или все дело в том, что я настолько въедлива? А может быть, все еще проще? И я пытаюсь найти недостатки там, где их нет?
Как я и предполагала, Говард Брокен был задержан по подозрению в убийстве Линды Маруанти. Но, сам он не мог внятно ответить на вопрос о том, что делал в «Серебрянной черепахе», как совершил преступление, а, главное, - зачем он это сделал. Говард не помнил ничего из того, что происходило с ним, начиная с восемнадцати часов дня, предшествующего, тому утру, когда обнаружили тело Линды. Любое вмешательство, попытки гипноза или психологическое давление на подозреваемого заканчивались одинаково – Говарду становилось плохо, он терял связь с реальным миром. Один раз его едва вывели из состояния, близкого к коме.
Можно было бы предположить, что в данном случае присутствует внушение или тот же гипноз, но доказательств нет. И в этом вина Антона. Как следователь по делу, он должен был по минутам воссоздать день Говарда, а он этого не сделал. И, вообще, он отнесся к данному расследованию спустя рукава. Очень много моментов, которые по какой-то причине остались невыясненными.
Так, ладно, надо поговорить с капитаном. Я решительно поднялась со стула, собрала все документы по папкам и направилась в кабинет Трика. Но, мне не повезло, капитана на месте не оказалось (я настолько погрузилась в изучение документов, что перестала замечать то, что происходит вокруг), а потому пришлось отложить визит на более позднее время.
Вернулась к своему столу, немного подумала, а потом спрятала обе папки с документами в сейф, вделанный в ящик стола. Ну, его! Так безопаснее, а в свете последних событий, мне почему-то кажется, что не все в участке заинтересованы в восстановлении справедливости по отношению к господину Брокену.
А сейчас меня ждал обед в компании Камиллы, ни к чему не обязывающая беседа и просто хорошо проведенное время, надеюсь.
Я вышла из зала управления и заторопилась к лестнице. Судя по времени, Камилла уже должна была меня ожидать, а опаздывать не хотелось. Она и в самом деле была уже внизу. Стояла в холле, и о чем-то увлеченно разговаривала с доктором Варантом.
Я застыла на самом верху лестницы, наблюдая за ними. Красивая пара. Они просто поразительно гармонично смотрятся вместе. Как ночь и день, свет и тьма. Только вот, наблюдая за Александром, который хоть и был светлокожим блондином, я пришла к выводу, что на роль света он никак не подходит. Скорее наоборот. От всего его облика веяло опасностью, страстью, какой-то хищностью. Именно его в этой паре стоило бы соотнести с Тьмой, в то время, как темноволосая и смуглая Камилла светилась словно солнце.
Мой взгляд остановился на Александре, я рассматривала его, чувствуя, как меня охватывают совершенно невероятные чувства. Сама не понимала, откуда они взялись, но отвести взгляд не получалось. Меня словно магнитом тянуло к этому мужчине, несмотря на то, что я буквально кожей ощущала исходящую от него опасность.
Доктор Варант стоял, облокотившись одной рукой о перила лестницы, и его длинные пальцы лениво скользили по гладкому дереву, поглаживали, выводили на нем какие-то замысловатые узоры. Они медленно чувственно скользили по поручню, и мне стало жарко, дыхание перехватило, в ушах зашумело, и меня настигло сожаление, что это не по моей коже скользят длинные пальцы, не мне предназначена эта незамысловатая ласка.