Эрих нагнулся за обломком. И тут сверкнула молния, прогремел гром. Эриху показалось, что молния попала в его мозг. Там все осветилось. И стало видно, насколько он глуп. Да, он выбросит камень, да, дождь смоет следы. Но когда начнут искать убийцу, быстро выйдут на друга-напарника убитого, тот расскажет о ссоре в «Му-Му», об охраннике, добавятся показания работников «Му-Му», полицейских, Васильева, у которого отпросился Эрих, и все. Все ясно. Уже завтра Эриха схватят.
Эрих разогнулся, похлопал руками, будто очищая их, хотя ничего ими не брал, повернулся и пошел домой.
4
Все знают, что, если что-то очень захотелось сделать, но ты этого не сделал, хочется еще сильнее.
Эрих отбросил идею о мести обидевшим парням, но сама идея мести не ушла.
Он выходил теперь из дома, как на охоту.
Он был теперь совсем свободен: Васильев позвонил и сказал, что взяли другого человека.
– Пока я болею? – спросил Эрих.
– Пока да, а потом совсем. Так что ты поищи себе что-нибудь. Сам понимаешь, такое время.
– Понимаю. А вы понимаете, что я без средств к существованию? – Эрих лукавил по своему конкретному случаю, но говорил правду в принципе: другой на его месте, кому не повезло с наследством, оказался бы в нищете.
– Не я решаю, – оправдался Васильев.
– Вечно вы на других валите, – сказал Эрих.
Но был рад этой новой обиде, новому оскорблению. Тем больше у него оснований поступать так, как он задумал. При этом у Эриха не было четкого плана, зато был четкий настрой, а это главное.
Он ходил по улицам, смотрел на людей, и его тешила мысль, что эти несчастные не знают, что они в его власти.
Внимательней всего он смотрел на девушек и женщин.
Его вывод, что мужчине, у которого в жизни есть важная тема, не нужны женщины, оказался ошибочным. Да, он перестал любоваться красотками в интернете, больше того, они стали казаться ненатуральными – их лица, позы, фигуры, этот загар, сделанный фотошопом, эти линии, зачищенные тем же фотошопом, эта идеальная чистота и гладкость кожи, отполированной опять-таки фотошопом…
Но появилась и росла с каждым днем жажда живой женщины.
Живая женщина у Эриха была давно, он не любил об этом вспоминать. Когда-то были и отношения, они длились целый год. С девушкой. Эрих тогда был молодым и совсем глупым. И отношения были глупыми. Но Эрих почему-то не мог их прекратить. Она прекратила сама, он принял с облегчением. Месяца через два увидел ее на улице. Смотрел и не верил, что мог быть с этой абсолютно чужой девушкой. Если бы он ее совсем не знал, она не показалась бы такой чужой. Удивительно.
Эрих посмотрел в интернете, что из одежды модно у мужчин его возраста в этом сезоне, и поехал в «Метрополис» на Войковскую. Там продают модную одежду. Но она во всех магазинах этого огромного торгового комплекса оказалась страшно дорогой. Эрих вернулся и в родном «Депо-Молле», где магазины попроще, приобрел такие же или похожие вещи, но намного дешевле.
Дома оделся, осмотрел себя в трельяже, что стоял в прихожей. Единственный предмет из старой мебели, который он не выкинул. Трельяж – потому что три зеркала. А под ними тумбочка с двумя ящичками. Новый наряд выглядел стильно. Приталенный пиджак, серый в крапинку, светло-голубая рубашка, две верхние пуговицы с намеком расстегнуты, светло-бежевые, почти белые зауженные брюки, укороченные, видны голые лодыжки. И коричневые туфли.
Эрих коротко ходил перед зеркалом, привыкал к себе. Уходил, чтобы забыть, как выглядит, возвращался, опять смотрел. Вышел на улицу новым человеком. Вскоре оказался у трех тридцатиэтажных зданий, стоящих впритык друг к другу у метро. Их внизу соединял двухэтажный длинный торговый комплекс «Метро-Маркет». Эрих заходил в салоны связи, в магазины и банки. Ничего там не делал, проверял, как на него реагируют. Не покажется ли он кому-то ряженым придурком? Нет, никому не показался, никто не усмехнулся в его сторону, никто не посмотрел с оскорбительным интересом. Лишь в «Детском мире» на него обратили внимание. Вернее, не в «Детском мире», а при входе в «Детский мир» и в «Шоколадницу». Тут теснились еще два банкомата, а за ними, в углу, был цветочный магазин. Женщина в красном переднике составляла букет. Она посмотрела на Эриха и спросила:
– Что-то желаете?
А ведь он был еще у двери, может, пришел в «Детский мир» или в «Шоколадницу». И он не смотрел прямо на женщину, не смотрел даже в сторону ее магазина. Краем глаза только ее видел. Но она спросила. Других не спрашивала, а его спросила. Значит, у него вид мужчины, который может купить цветы, которому они нужны.