— Хорошо. Я дам вам номера его телефонов.
— Но кое-какие лекарства я, пожалуй, могу выписать сейчас, — сказала Нойманн, глядя на бутылочку от «ксанакса».[13] — Мы будем применять необходимые препараты в случае прогресса нашей терапии.
На взгляд Эзры, они уже достигли нужной ему степени прогресса, но сейчас, конечно, не время говорить об этом вслух. Когда Нойманн придвинула к себе блокнот и начала писать рецепты, его сердце радостно забилось.
Дядя Мори стоял на тротуаре около парковочного счетчика и курил.
— Ну, как все прошло? — осведомился он, бросив сигарету в решетку водостока. — Ты теперь вменяемый?
— Буду, — ответил Эзра и помахал пачкой рецептов.
По пути домой они остановились у ближайшей аптеки, и пока фармацевт оформлял его заказ, Эзра прошелся по залу и собрал в тележку все остальное по списку: от изопропилового спирта и хирургических перчаток до ватных палочек и талька. Все прочее — чертежную доску, компьютерный стул, растворители, ножи фирмы «Икс Акто», соболиные кисточки, лупу — доставили утром. Нужно было только все расставить, разложить по местам и приняться за работу. Эзра едва мог дождаться этого момента.
Прибыв домой, Эзра с радостью обнаружил, что все куда-то ушли. Даже Гертруда отправилась по магазинам за продуктами. Эзра поспешно прошел по коридору, запер за собой дверь и немедленно принялся за перестановку. Ему пришлось кое-что убрать с прикроватной тумбочки, но в целом спальню он оставил такой, какой она была. Соседнюю комнату, которая когда-то была его детской, он предназначил для работы. Первым делом он освободил книжный шкаф, в котором до сих пор хранились книги со времени, когда он учился в старших классах школы и колледже: от «Над пропастью во ржи» до антологии Нортон. Затем он передвинул шкаф к окну. Он планировал заполнить его справочной литературой, которая пока находилась на пароходе, идущем из Израиля.
На место книжного шкафа Эзра поместил чертежную доску. Собрать ее было довольно просто. Эзра прикрутил ножки и, повернув доску под нужным углом, прикрепил к ней лампу с гибким штативом. Чертежная доска и компьютерный стул, таким образом, оказались вдали от окон. Чем дальше от естественного света, тем лучше. Солнечный свет мог нанести серьезные повреждения древним материалам, с которыми собирался работать Эзра. И наконец, ему нужно было что-то, на чем он мог разложить инструменты и прочие мелочи. Взгляд упал на старый деревянный комод, в нем когда-то лежали его игрушки. Комод стоял рядом со входом в гардеробную. Эзра наклонился, выдвинул верхний ящик и нисколько не удивился, обнаружив, что внутри лежат собранные им модели самолетов, сборники комиксов и барабанчики-бонго. Ох, и доводил же он родителей в свое время этими барабанчиками. Эзра задвинул ящик и придвинул комод к чертежной доске. Разложил на нем коробки с кистями и пакеты с хирургическими перчатками, поставил бутылочки со спиртом и растворителями, потом отошел назад, чтобы полюбоваться результатами своей работы.
«Не так уж плохо, — подумал он. — Лучше и не придумаешь».
Теперь ничто ему не мешало. Он мог продолжить свою работу. Эзра зашел в кладовую, встал на цыпочки и протянул руку. На самой верхней полке, среди запасных одеял, нащупал картонный тубус и вытащил его. То, что лежало внутри, весило совсем немного — несколько унций, меньше фунта. Но ему, когда он держал тубус в руках, так не казалось. Для Эзры это было невыразимо значимым и весомым. Как будто он поднялся на вершину горы Синай и теперь держал в руках каменные скрижали, некогда врученные Богом пророку Моисею.
Насколько догадывался Эзра, он действительно держал в руках нечто подобное.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Хотя Картер должен был позвонить только через час, Джузеппе Руссо не хотел рисковать. Он решил ждать у телефона. С другой стороны, выходить из дома сейчас было ни к чему. Над Римом сгущались сумерки. Из узких окон своего кабинета, располагавшегося на верхнем этаже здания биологического факультета, Руссо видел громаду темных, грозных туч. Порывы ветра раскачивали деревья оливы, проносились над древними руинами на Палатинском холме. Штормовой фронт уже несколько дней надвигался на Рим с Адриатического моря и вот теперь, похоже, готов был обрушить на столицу всю свою ярость.
Руссо устроился на расшатанном стуле за письменным столом, это было не так уж просто, учитывая габариты ученого и почтенный возраст дубового стула, и закурил очередную сигарету «Национали». Господи, как же он устал! Сил у него хватало только на то, чтобы прочитать вечером лекции и добраться до дома. Он уже не мог вспомнить, когда в последний раз нормально спал ночью. Хотя нет. Помнил. Последний раз он нормально спал ночью перед тем днем, когда впервые заглянул в пещеру и увидел окаменелость. Ту самую, которая теперь лежала внизу, во внутреннем дворе биологического факультета. И даже несмотря на то, что одна часть сознания убеждала его в том, что эта находка поможет ему сделать имя в научном мире, другая часть все громче твердила, что лучше бы он никогда не видел эту проклятую окаменелость.