Она усмехнулась, блеснув белоснежными зубами.
— Пелиас всегда уважал тебя, Кештиора. Не удивляйся. Это обо мне почти никто не слышит, а я-то за событиями слежу. Пелиас Кофийский не мог поступить иначе.
— Возможно, — холодно процедила девушка. — Собственное спокойствие и порядок в Ордене Золотого Лотоса, конечно, важнее для него, чем жизнь одной из волшебниц, пусть даже эта волшебница не из последних.
— Не скромничай, у тебя это плохо получается, — Вельторн улыбнулся и положил руку ей на плечо. — «Не из последних» — слабо сказано. «Одна из сильнейших» поточнее будет, ты не находишь.
Девушка улыбнулась:
— Пожалуй, ты прав, Вельторн Бродяга. Или уже не Бродяга. Ты, похоже, прочно обосновался здесь.
— Мне здесь нравится. Мне по душе эти горы, да и к Детям Змея я привык.
— И все же помог Конану. А ведь он бился с ними.
— Он храбро сражался. Я не хотел, чтобы он погиб. Отчаянный парень этот Конан. Едва не снес голову Стражу.
— Да уж, домашний зверек у тебя очаровательный! — колдунья фыркнула. — Чем ты только кормишь его? Из пасти такая вонь — я чуть не задохнулась. А вообще, спасибо, Вельторн Бродяга. Я никогда не забуду этого.
Она сняла с шеи цепочку и протянула волшебнику.
— Солнце-камень, — Вельторн бережно погладил пальцами золотистый кристалл, и тот мягко засветился в ответ. — А где второй?
Кештиора коснулась кинжала на поясе:
— Иргиль вернул его мне. Не представляю, что делать с мальчишкой, — неожиданно пожаловалась она, сморщив нос. — Похоже, ему слишком тяжело далось это путешествие. Никак в себя не придет.
— Отпусти его, — посоветовал Вельторн. — Пусть подумает. Мир посмотрит. Не так уж легко выбирать путь, ты ведь знаешь.
— Я в своем пути никогда не сомневалась, — Кёштиора упрямо мотнула рыжей головой. — Никогда. Даже когда надо было спуститься в Каменную Пасть, почти не имея надежды выйти.
— Отпусти его, — повторил Вельторн. — Если судьба ему стать волшебником, он вернется. А если нет, так пусть ищет свою судьбу.
— Ну, что же, я отправляюсь к Реллане, — Кештиора приподняла рукав, открывая серебристый браслет, открывающий двери. — Кто хочет со мной?
— Не надейся избавиться от моего общества так быстро, — улыбнулся Конан. — Я от тебя теперь не отойду ни на шаг, по меньшей мере, год.
— Я остаюсь здесь, — сказал Вельторн. — И буду рад любому из вас, кто захочет меня навестить. Только лучше предупредите заранее о своем визите — вот, хоть через Кештиору. Тогда вас проведут, как дорогих гостей, прямо ко мне.
— Да уж, твое жилище явно уютнее, чем пещера Стража, — засмеялась Кешт.
Иргиль тихо коснулся руки волшебницы.
— Прежде, чем вы отправитесь к Реллане, открой мне дверь куда-нибудь в лес. Или в горы.
— Куда-нибудь не получится. Надо знать, куда ты хочешь отправиться.
— Тогда — в тот лес, что рядом с Арнамагел-лем… С тем местом, где был прежде Арнама-гелль.
Кештиора кивнула и провела пальцами по браслету, открывая дверь.
— Ты, кажется, не удивлена, — Кештиора подбоченилась, стоя на пороге дома подруги.
— Нет, не удивлена, — Реллана поднялась ей навстречу и широко улыбнулась. — Не удивлена, но очень рада, Кешт. Очень.
И заключила рыжую колдунью в объятия.
— Я не сомневалась, что у этой парочки все получится, — сказала она, ставя на стол чашки. Если уж Конан когда-то ради тебя в Каменную Пасть добровольно слазил, то ясно было, что он не отступится. А племянник мой всегда отличался упорством. Когда ты его в Арнамагелль забрала, я на чердаке несколько книг обнаружила. И когда только утащить успел! Кстати, почему он не с вами?
— Он пожелал остаться один, Реллана. Ему трудно сейчас, но он отвергает помощь. Ты не тревожься, я все-таки прослежу за его судьбой. Обещаю.
— Тревожиться? За этого упрямого мальчишку? Я уж скорее встревожусь за того, кто отважится встать ему поперек дороги. Помяни мое слово, Кештиора, мы еще услышим об Иргиле. И, боюсь, скоро.
— Что ж, — сказала рыжеволосая волшебница, намазывая густой мед на кусок хлеба, — надеюсь, он сумеет найти себя.
«Я не могу стать волшебником, — думал Иргиль, подбрасывая и ловя еловую шишку. — Земля не хочет делиться со мною силой. И воином я не стал. Конан прав: не стоит рассчитывать на меня в деле, которое я считаю неправильным. Трое учителей у меня было, от всех троих я ушел. И что теперь?»
Он присел около лесного ручья и опустил в воду руку. Пошевелил пальцами, разгребая мелкие камешки.