Просто ехал.
* * *Отряд постепенно таял. Вторая стычка с кочевниками стоила Конану одиннадцати бойцов, хотя он отчаянно бился, в одиночку уничтожив почти треть врагов. В следующем бою погибли еще девятеро.
А потом они наткнулись на селение, если, конечно, можно назвать селением несколько замызганных шатров. Рынтан, посланный в разведку, примчался с радостными воплями, что «наконец-то нашел гнездо этих мерзавцев», и Конан понял, что если он сейчас попытается остановить своих людей, его в лучшем случае не послушают. В худшем он останется без отряда. О том, что озлобленные спутники могут просто убить его, Конан не задумывался. Слишком превосходил он любого из них и умением, и силой, и ловкостью. Они это знали и вряд ли захотели бы платить десятком жизней за одну.
Конан ехал шагом в ту сторону, куда умчались его воины. Нарочно очень медленно ехал, и все же успел.
Увидел.
Кочевников, которые на сей раз стояли насмерть, перебили всех. От отряда Конана осталось одиннадцать человек, включая Нальдарна. И все одиннадцать, опьяненные кровью, направились к шатрам.
Конан колебался не больше мгновения.
Он чувствовал, как ослабли незримые узы, которые связывали его с каждым из отряда. Приказывать воинам было сейчас бесполезно.
И тогда он просто встал у них на пути. С оружием.
Нальдарн, посмотрев в лицо вожака и мгновенно оценив шансы, встал рядом с ним. Плечом к плечу.
Чуть поколебавшись, к ним присоединились еще трое.
Когда последний из тех, кто поднял оружие против бывшего предводителя, упал на красную траву, дернулся и затих, Конан молча вытер меч, вскочил на коня и, не торопясь, но и не оглядываясь, поехал прочь.
Четверо воинов, оставшихся верными последовали за ним.
Из шатров вслед уезжающим доносился приглушенный плач.
Красные скалы. Темно-багровые, словно запекшаяся кровь, и алые, словно краски восхода. Бурые, розовые, лиловые.
Даже вода в ручье была чуть красноватой. И горькой. Нальдарн попробовал ее, покосился на предводителя, но ничего не сказал. Только закрутил крышку почти пустой фляги, так и не набрав воды.
«Куда же идти теперь? Где искать этих самых змеепоклоппиков? Ведь ни одной заиепки, ничего. Или местные обитатели сами найдут нас?»
Словно в ответ на мысли Конана, на едва заметную тропу впереди спрыгнули двое. Бесшумно подкрались — даже Конан, при всем своем опыте, не почуял их приближение. Дар его в этих местах, где опасность повсюду, был бесполезен.
— Нам нужна пом… — начал было Конан, но горцы слушать его не стали. Молча выхватили мечи.
Бились они хорошо. Нет, не просто хорошо — казалось, сами скалы помогали местным обитателям расправиться с дерзкими чужеземцами. Камни, которые минуту назад казались надежными, начинали предательски шататься, едва на них ступала нога Конана или кого-нибудь из его спутников. Несколько внушительных обломков скалы упали сверху, отрезая путь назад. И тут же на подмогу горцам подоспели еще четверо. Казалось, они вышли прямо из горного склона: ничего хоть отдаленно напоминающего пещеру не было в этом месте. Магия, что ли?
Один из спутников Конана с хриплым воплем согнулся пополам, получив рану в живот, и тут же меч горца отсек ему голову. Второго увлек в пропасть очередной сорвавшийся сверху камень. По левой руке Конана обильно струилась кровь из раны в плече. Правда, и горцев осталось трое.
…Двое.
…Один.
Последний противник рухнул под ноги Конана, разрубленный от плеча до пояса. Стало тихо.
И в этой тишине неестественно громким показался голос Нальдарна:
— Так вот куда ты завел нас, Конан, сочинитель красивых сказок. Где добыча, которую ты нам сулил? Где сокровища? Ты лгал нам. Ты с самого начала знал, чем это все кончится.
Конан медленно повернулся лицом к помощнику — бывшему помощнику. Впился взглядом в холодные серые глаза. Он молчал. Время разговоров прошло.
— Сколько тебе заплатили за нашу смерть? — прошипел Дерниль, подходя на шаг ближе. — Сколько, Конан-предатель?
Один справа, другой слева. И еще горцы, которые могут снова напасть в любой момент. Если бы не рана…
Конан встал так, чтобы за спиной оказалась скала. За спиной скала, в четырех локтях впереди — пропасть.
Нальдарн и Дерниль напали одновременно, с яростью обреченных. Надежды выжить у них почти не было, и все, чего они хотели — уничтожить того, кто обрек их на смерть.
* * *«Земля не имеет власти над тем, кто принадлежит небу, — размышлял Иргиль, пробираясь по горной тропе. — Тот, кто родился стражем, становится освободителем. И что?»