Остальные греки, плечом к плечу сражавшиеся с Солином, пытаясь спасти Лидию, сейчас смотрели на него, как на грязь под ногами.
Сетх стойко встретился с каждым обвиняющим взглядом.
Верлин подошел и схватил его за волосы, оттягивая голову назад, при этом блокируя руки и ноги, чтобы он не мог сражаться или бежать.
Но зачем ему теперь это?
Морщась от боли, Сетх не спускал глаз с тела Лидии, пока они не исчезли из комнаты.
«Я люблю тебя, Лидия. Пожалуйста, прости».
Через мгновение Сетх вернулся туда, откуда начал.
В ад.
Вернее, в кабинет Нуара.
Повелитель мрака встал, намереваясь схлестнуться с ним.
Верлин толкнул его вперед и убрался восвояси. Туда, где его держат, пока он не понадобится Нуару.
С разбитым сердцем и более изнуренный чем когда-либо Сетх столкнулся с хозяином, прекрасно понимая, что вернется в камеру пыток, и с этой минуты у него никогда больше не будет покоя. Каждая секунда будет наполнена страданием.
Именно этого он заслуживал.
– На колени, собака, – зарычал Нуар.
Сетх покачал головой. Он не собирался становиться на колени ни перед кем.
Нуар скривил губы.
– Снова неповиновение. Разве я не предупреждал, что с тобой будет, если ты не принесешь мне ключ?
– Предупреждал.
– Ты думал, я шучу?
Нуар схватил его за горло. Броня мгновенно исчезла.
Нет смысла отвечать. Нет ничего, что Нуар может сделать, и это будет соперничать с болью, прожить жизнь без Лидии.
Сетх надеялся, что физическая боль отвлечет его от душевных страданий. Эта рана жгла сильней, чем любые перенесенные им истязания.
– Я буду наслаждаться каждой минутой, – зарычал Нуар.
Сетх горько рассмеялся и сделал то, что умел лучше всего.
Взбесил своего хозяина.
– Вперед, покажи мне худшее. Я тебя не боюсь.
– Мне так жаль.
Солин даже не обратил внимания на Дельфину, когда прижал к груди тело дочери и заплакал. Душа кричала от потери единственного создания, которое было для него дороже всех на свете. Лидии больше нет, и он словно умер вместе с ней.
Вся его жизнь омрачена жгучими рубцами и душевными муками, но ничто не могло сравниться с этой ужасающей болью. Ничто.
Перед глазами всплывали воспоминания, одна картина сменяла другую. Как Лидия еще малышкой тянет к нему ручонки. Как они оба расстроены и учат язык жестов, чтобы она могла общаться с людьми. Их общее разочарование, когда она только начала ходить на свидания, то, как он придирался и не одобрял каждого ухажёра.
Кошмары, которые он создал некоторым из тех придурков. Никто никогда не мог обидеть его девочку и не поплатиться за это.
До сих пор.
Худшую боль приносило осознание, что он больше никогда ее не увидит. Никогда не сможет насладиться тем, как она пела ему руками.
«Я подвел ее. Это все моя вина. Будь я сильней... быстрей... Почему Страж вместо этого не убил меня?»
Дельфина потянулась утешить его.
– Не трогай меня! – прорычал он.
«Нет никакого утешения. Не сейчас. Никогда.
Неужели Дельфина и правда думает, что какие-то ничтожные прикосновения могут успокоить, когда сердце раздавлено?»
Джерико, муж Дельфины, рванул вперед, словно собирался напасть за оскорбление чувств жены, но Зарек остановил его. Именно эти двое, в конце концов, услышали призыв Дельфины и освободили их из ловушки. Они все вместе бросились на поиски Фоной, чтобы спасти Лидию.
Но опоздали. Если бы они нашли их раньше. Может, тогда он смог бы спасти свое дитя.
«Боги, как я жалею, что Страж не убил меня в тот же день, как пленил. Пережить собственного ребенка, такого не пожелаешь и врагу. Ничто в мире не сравнится с этой агонией».
Маахес подошел ближе.
– Может, я могу чем-то помочь?
– Отвали и сдохни.
Но Маахес не вспылил, просто развернулся и ушел, оставив его наедине с болью. Так же, как и все остальные.
Кроме Зарека.
Прежде чем подойти к Солину, он дождался, когда остальные покинут их.
– Я не собираюсь оскорблять тебя или себя, неся всякую хрень и лабуду. Жизнь – это полный отстой. И мне, как никому, это известно. Но если захочешь пойти и разорвать кому-то глотку за дочь, я с тобой. Просто позови. Чем кровавей будет резня, тем лучше.
Как ни странно, но от его слов Солину стало легче. Он прекрасно понял, о чем говорит Зарек.
– Спасибо.
Но он никогда не примет от Зарека это предложение. Никогда не подвергнет полубога опасности. В отличие от него, у Зарека есть семья. То единственное, чего так жаждал сам Солин.
И в чем ему всегда отказывали.