Глава 1
Как же мы погуляли с ребятами! Никогда в жизни так не напивался. Но что делать – выпускной есть выпускной. Меня слегка покачивало – толи от поглощенного в неимоверном количестве спиртного, толи от качки на теплоходе, где два наших выпускных класса отмечали долгожданный переход из детства во взрослую жизнь.
– Ты-то меня понимаешь, – подмигнул я своему отражению в зеркале. Ответа я ждать не стал, а вновь, в который уже раз, приложился к горлышку бутылки с пивом. Трудно было вспомнить, какой она была по счёту в эту ночь, однако, явно не последней.
А как я потискал Эллочку! В открытую, на глазах гогочущих приятелей и ошалелых учителей. А чего теперь нам стесняться? Как потискал, как она весело повизгивала! Жаль, что не вышло привезти её сюда, к себе домой. Уж слишком Эллочка набралась, да и предки её встречали на пристани.
– Нам-то это не грозит, – снова подмигнул я своему зеркальному отражению. – Мои-то родичи предусмотрительно уехали на дачу, гуляй – не хочу! Сейчас зарядим музыку и попробуем собрать тех, кто ещё в состоянии прийти!
Моё отражение было явно мною не довольно, хмурило брови и делало руками замысловатые пасы. Меня это забавляло, ведь это я хмурился и ругался сам на себя! Первый раз в жизни я видел пьяным самого себя в зеркале. Хорошо, что родителей нет. Они так напрягают эти родичи, когда тебе почти восемнадцать, а они лезут со своими нравоучениями и жизненным опытом, забывая, что их древний опыт не подходит для современного взрослого парня. Папаня-то в семнадцать ещё, наверное, девочкам портфели носил и в щёчку целовал.
– Смешно было бы посмотреть, – захохотал я, хватаясь за живот, но краем глаза заметил, что моё отражение не повторяет моего пьяного порыва, а, напротив, начинает жестикулировать всё сильнее и смотреть на меня всё строже. Я в зеркале, словно призывал себя, стоящего качаясь перед ним, что-то сделать. Я тянул к себе руки сквозь стекло!
Мне стало не по себе. Я слышал, конечно, от крутых дворовых парней про всякие глюки и «белочку», но считал это байками, выдумками.… Неужели я напился до галлюцинаций, или я уже просто сплю? Я снова вгляделся в зеркало. Там был я. И я махал себе рукой. Но, дело в том, что я-то рукой не махал!
Я попятился, упёрся спиной в стену коридора. Моё изображение в зеркале приближалось, наплывало на меня, безмолвно шевеля губами. Моё отражение ногтями царапало зеркало изнутри!
Помню, что я закричал, или это мне показалось, и запустил в зеркало пивной бутылкой, которую всё это время держал в руках.
Глава 2
Что я услышал первым – стук в висках, или голос в самом мозгу, теперь уже не вспомнить. Скорее всего, это случилось одновременно. Я понял, что сижу на полу в коридоре, опираясь спиной о стену, перед разбитым зеркалом. Я весь взмок от липкого холодного пота и пролитого на себя пива. Я ударился? У меня сотрясение? Я резко встряхнул головой и тут же взвыл от боли. Но голос не исчез. Он был так реален и отчётлив, так пробирал до глубины сознания, что мне стало очень страшно.
– Ты погубил Стража, – грозно, но с ноткою сожаления вещал голос. – Ты погубил себя.
– Я никого, – пробормотал я, – я ничего не сделал.
Какой-то отдалённый ужас клубился в глубине моего сознания, которое из последних сил хваталось за хрупкую соломинку: – я брежу! Я перепил шампанского и пива на выпускном, на корабле, мне снятся ужасы! К утру я протрезвею и забуду этот кошмарный сон, и эти идиотские обвинения.
Но голос был неумолим.
– Ты разбил границу, хотя Страж пытался тебя остановить, гремел голос. – Ты дал дорогу тьме! Стража больше нет, и врата вот-вот откроются. И тогда все миры по эту сторону барьера пожалеют, что были рождены.
– Какой Страж? – Завопил я. – Какой барьер? Я никогда больше не стану пить! О, Господи, да дайте же мне проснуться!
– Дам. – Как-то неожиданно спокойно произнёс голос, как я потом понял, уже решивший тогда мою судьбу. – Но не здесь.
И навалился свет. Именно навалился, как может навалиться темнота – сразу и полностью охватывая всё твоё существо. Как охватывает туман в низине, как охватывает вода, когда ныряешь в неё. Никаких звуков, никаких цветов, никакого веса. Просто свет, не слепящий, не давящий, не жаркий, но и не холодный. Я словно парил в свете, потеряв счёт времени.
Сколько это продолжалось? Может мгновение, а может и века. Я очнулся в удивительном кресле, которое при каждом моём движении принимало новую форму – форму моего тела, от чего сидеть было удобно в любой позе. Помещение, в котором я очнулся, было огромно (если это вообще было помещение), ибо стен я не видел – перспектива терялась в светлом мареве. Но пол был. Пол покрывал мягчайший – это я почувствовал сразу – ковёр с причудливым узором. Но рассмотреть узор подробно мне не дали.