Я бежала и ругала себя последними словами. К чему мне все это? Что я буду с ним делать? Я не могу позаботиться о себе, мне не нужна лишняя обуза. Я оставлю его около лесного озера. Обработаю его раны и оставлю. Умрет - не моя вина, выживет – значит повезло. С этими мыслями я сбавила ход, потому что мы попали в лес и бежать мне мешали выступающие корни деревьев и волочащиеся по земле задние лапы волка. Я аккуратно положила свою ношу на мох и решила провести беглый осмотр. Надо было избавиться от ошейника, на нем болтались цепи, которые могли пригодиться разве что только в качестве оружия. Я голыми руками оторвала замок, скрепляющий дуги ошейника, отбросив его в сторону, порвала веревки, стягивающие лапы зверя. Животное тяжело дышало и хрипело. Вся шерсть была в крови и слиплась клоками, глаза заплыли и сильно слезились, морда была разодрана. Я покачала головой. Зверь не жилец. Надо добраться до озера, обмыть раны и перевязать, возможно, у него появится шанс.
Я взвалила животное на плечи, полностью оторвав его от земли и, что было сил, побежала в сторону озера. Народ озер мог учуять воду, как бы далеко она не была, мы чувствовали исходящий от водных растений и от воды запах, слышали плеск воды, даже если она была в десятке лиг пути. Сейчас я действительно была рада родиться с таким даром. Живя в деревне, я никогда им не пользовалась. Селение располагалось прямо на берегу озера, мне ни к чему было искать воду. Я редко уезжала из селения, только на ярмарки. А теперь мои сильные ноги несли меня на звук воды так быстро, что ветер сдувал мой картуз с головы.
Мы добрались до озера за пару часов, солнце к тому времени уже взошло. Я исследовала берег и нашла мелкое место, стянула с себя всю одежду, чтобы не вымазаться в крови и не намокнуть в воде, положила волка в воду и быстрыми движениями начала промывать его страшные раны. Некоторые из них продолжали кровоточить, мелкие уже начинали затягиваться, кое-где шерсть вылезала клоками. Смыв с волка кровь и вытащив его на берег, я разорвала на лоскуты ту самую ночную сорочку, что прихватила в селении, когда сбежала от наемников, все-таки пригодилась.
Руки как будто знали, что нужно делать. Я быстро и уверенно обрабатывала раны животного, приложив мох и лист лечебной травы, затягивала их лоскутами ткани. Животное продолжало тяжело дышать, но в целом, его раны теперь выглядели не так страшно. Я набрала воды в бурдюк, который честно одолжила в хлеву, где пережидала непогоду. Вернувшись к зверю, я без усилий разжала пасть и вылила содержимое бурдюка. Волк судорожно сглотнул и приоткрыл один глаз.
- Еще? – Спросила я, тряхнув перед его мордой пустым бурдюком.
Не дожидаясь ответа, побрела к берегу, наполнила емкость водой и снова напоила животное.
- Я больше не могу здесь оставаться. Надеюсь, ты выживешь. – Я натянула свои скудные пожитки, переплела потуже косу и, последний раз взглянув на волка, сорвалась с места и побежала сквозь лес.
*****
Девушка скрылась в лесной чаще. Волк судорожно вздохнул несколько раз и, хрипя, начал сбрасывать шерсть и меняться в размерах с жуткими звуками ломающихся костей и разрывающейся плоти. Через пару минут на земле тяжело дыша лежал исхудавший и раненый темноволосый молодой человек. Он был сильно истощен, как после долгих лет в заточении, его кожа была бледная с голубым оттенком, вся в кровоподтеках и синяках, ребра сильно выдавались вперед, некоторые раны все еще кровоточили.
Мужчина издал тихий отчаянный рык, полный боли, и медленно начал подтягиваться на слабых руках к стволу поваленного дерева.
- Чертовы фермеры, - скрипя зубами выплюнул он, - чуть не убили! Возвращение облика в таком состоянии могло бы убить меня второй раз, дьявол их забери…
Спустя несколько мучительно долгих минут ему удалось принять сидячее положение. Он затянул свои повязки на ранах потуже и, жмурясь от сильной боли, поднялся на ноги.