Георгий захлопнул хранилище и попытался починить замок, понимая, что у него не получится. Герметизацию уже не восстановить. И пока Руны не поместить в исправный бокс они будут распространять вокруг себя энергию Источника.
Георгий доковылял до окна, пытаясь рассмотреть, где находится. Опознать место получилось довольно легко. Он был на берегу той же реки в какой-то зоне отдыха, в одном из похожих друг на друга бунгало. Время было раннее, но из других коттеджей уже начали выходить люди, устраиваясь на лежаках загорать или шли купаться, где-то был слышан детский визг.
Энергия Рун уже заполнила пространство его убежища, скоро она начнет выходить во внешний мир. И люди, которые приехали весело провести время на берегу милой речушки начнут получать опасные дозы излучения. Что ему делать? Выходить с таким боксом еще опаснее. Для окружающих он будет как бомба замедленного действия. Позвонить местным властям? Значит провалить все дело. Позвонить Архипову? Помощь от него придет минимум через два часа. В самом лучшем раскладе.
Георгий посмотрел на бокс. Сколько он сможет удерживать излучение? Он сел в кресло, подтянул к себе Руны. Так чтобы они попадали под сдерживающие излучение контуров. Выставил барьер на предельном уровне. Положил на колени ту самую мини копию МАГа, которая была у программиста. На всякий случай. Два часа — не самый большой срок, в конце концов. Бывали ситуации и похуже. Включил смарт и набрал Архипова.
Георгий откинул голову на спинку кресла. Тело ломило от боли. Хотелось просто закрыть глаза и отключиться, чтобы больше ничего не чувствовать. Да еще под черепной коробкой постоянно стоял все тот же непонятный шелест, превратившийся в навязчивый гул.
នៃការទាំងមូល ជាផ្នែកមួយ នៃការទាំងម ជាផ្នែកមួយ នៃការទាំងមូ ជាផ្នែកមួ ជាផ្នែកមួយនៃការទាំងមូល នៃការទាំងមូល ជាផ្នែកមួយ часть ជាផ្នែកមួយ នៃការទាំងមូល នៃការទាំងមូល ជាផ្នែកមួយ នៃការទាំងម ជាផ្នែកមួយ នៃការទាំងមូ ជាផ្នែកមួ
Что ему теперь делать со всем этим добром? Контуры рисунков рвались один за другим. Поправлять их становилось все сложнее. Он уже почти чувствовал жар излучения. Глаза невыносимо горели. Голова казалось сейчас лопнет.
Он должен выдержать. Этого его долг. Он клялся защищать…
— Курсант Гронский!
— Я — Гронский Георгий Сергеевич, принимаю на себя огромную ответственность и имею честь вступить на особую службу, называемую Стражей.
Торжественно клянусь быть верным Службе, беспристрастно служить ее идеалам, и добросовестно выполнять возложенные на меня обязанности.
— Гронский, ты меня слышишь? Гронский!
Я принимаю на себя высокое право быть частью единого, великого целого. И всегда стоять на защите своего Отечества и людей.
Я осознаю, что дар данный мне Источником особый. И я клянусь не растерять эту ценность до конца своих дней и всеми силами способствовать его сохранению и приумножению.
— Никос, давай ранд. Времени больше нет.
— Николай Алексеевич, — новый, растерянный голос. — Может не выдержать, мы ему уже столько вкололи.
— Я сказал — коли! Я отвечаю.
В плечо вошла игла. Георгий с трудом разлепил непослушные веки. Перед ним сидел тот самый бородач, которого он видел на конференции и в холе гостиницы.
— Гронский, — мужчина пристально смотрел на него. — Тебе лучше?
Что это? Смена галлюцинаций?
— Дайте воды, — на всякий случай попросил Георгий, пытаясь осмотреться. Тот же номер. Окно. И даже то же кресло, в котором он сидел. Не было МАГа, бокса, Рун.
В голове нарастал шум. Сердце неожиданно бухнуло, с удвоенной силой ударилось о ребра. Георгий почувствовал, как расслабляется каждый нерв. Захотелось вновь закрыть глаза и больше ничему не сопротивляться.
Он изо всех сил вцепился в подлокотники кресла. Словно хватаясь за ускользающее сознание. В руку ткнулся холодный стакан. Он сделал несколько глотков, остальное выплеснув себе на лицо.
Бородач напрягся. Но уже было ничего не важно. Что такое «ранд» он не знал, но сопротивляться влиянию препарата не было больше сил. Гронский закрыл глаза. Его голова против воли опустилась на грудь. Рисунок стихийной Искры вспорхнул под закрытыми веками. Наложить друг на друга пять контуров, отделить ту часть сознания, которая еще принадлежит ему от гнетущего давления сыворотки. Сосредоточиться на этих маленьких только ему подвластных точках. Все остальное не он.
— Откуда у тебя Руны? — словно из другого мира прозвучал голос бородача.
Небольшая пауза.
— Мне их дал Оленев.
— Что с ним случилось?
Георгий чуть помедлил с ответом. Казалось произошедшее было уже не в этой жизни. И не с ним.
— Он сказал, что встречался с какой-то женщиной, чтобы отдать ей Руны. Но их выследили и ее убили. Он сбежал.
Пауза.
— Дальше.
— Мы с Оленевым уходили от погони. Его ранили. Он отдал мне Руны. Он понял, что я страж.
— Где диск?
Молчание затянулось чуть больше обычного.
— Какой диск?
— У Оленева был диск.
Пауза.
— Диск.
В голосе бородача появился метал, словно он пробивал стену.
— Я не знаю. Я уже говорил.
Пауза.
— Я хочу еще раз услышать. Где диск?
Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара и всеобщее презрение человечества!
Стража превыше всего!
— Береги Искру, лейтенант. Теперь ты один из нас.
Глава 6
Доминион Дранкур.
Георгий не отрываясь смотрел на спящего Артема. Его веки беспокойно трепетали, словно он хотел сбросить с себя болезненный сон и распахнуть глаза. Худенький, десятилетний мальчик… Какой же он худой! И бледный. С ввалившимися щеками и черными кругами под закрытыми веками.
Ольга приютилась осторожно с самого края кровати, боясь потревожить его тяжелый сон. Слегка обняла одной рукой, едва прикасаясь губами к темным, взъерошенным волосам. Ее глаза были плотно закрыты. Георгий знал, она это делала специально, не хотела смотреть на него.
Несколько ночей назад сердце Артема остановилось на пять минут. Целых пять минут он был без сознания, не дышал и мозг не реагировал ни на какие внешние воздействия.
— Он пережил клиническую смерть, — голос жены из телефона звучал глухо и отстраненно, — его организм почти разрушен. Он смог прожить даже больше, чем нам обещали. Как сказал Владимир Александрович, внезапная смерть от инфаркта самое легкое и безболезненное, что с ним может произойти. Это лучше, чем если он будет мучиться.
Артем родился обычным ребенком. Отмеченный сразу тремя Искрами: сила, разум и стихийные. Ему измерили размеры рисунков, поставили на учет и выдали положенный сертификат носителя. А через три года, когда они с Артемом приехали на первую положенную проверку и новые замеры, встревоженный врач, который вместо обычных полчаса стандартных процедур забрал мальчика на несколько часов дополнительных исследований, вынес им приговор.
— У вашего сына синдром Ларанга, — Мещиненко смотрел с искренним сочувствием, — мне жаль.
Судорожно вздохнула Ольга. Она была успешным и талантливым врачом и сразу поняла термин, который произнес ее коллега.
— Синдром Ларанга? — переспросил Георгий, не обладая подобными знаниями.
— Неприятие Искр, — пояснила жена.
— Ольга Дмитриевна абсолютно права, — подтвердил ее слова Владимир Александрович, — у людей с синдромом Ларанга тело не выдерживает давление силы, которое идет от Искры и носитель погибает.
— Но уже прошло более ста лет с тех пор, как в жизнь людей вошел Источник! — Георгий никак не мог понять, что хотел до него донести врач, — с тех пор люди изменились, подстроились, научились даже управлять своей Искрой.
— Пока ученые не смогли объяснить появление подобного недуга. Медицина не способна ни управлять процессом разрушения тела носителя, ни справиться с ним.