- Зачем? - прошептала я. - Ты же моя мать. Почему?
- Почему?- она взглянула на меня, усмехнулась. - Я не хотела тебя. Ты была обузой. Из-за тебя все провалилось. Узнав о моей беременности, Виктор все понял, - при упоминании имени главы рода Кантемиресов, ее лицо исказила судорога, взгляд полыхнул ненавистью. - Тварь. Он никогда меня не любил. Всегда смотрел только на нее! Думал только о ней! Даже после ее смерти, не смог забыть! Даже в постели со мной, он думал о ней!
- Ты виновата в смерти Елены? – я пристально следила взглядом за Вилар, медленно приближающейся ко мне и потому пропустила момент, когда Шалисса, взмахнула рукой, и пламя в очаге взметнулось ввысь.
- Что ты медлишь, Вилар! - резко выкрикнула она. – Мы уже обсуждали с тобой этот момент. Ты, кажется, очень хотела избавиться от неугодной невесты сына.
Вилар резко дернула головой и сделала решительный шаг в мою сторону – ее воля оказалась подавлена.
И в этот момент что-то произошло. Помещение, в котором все мы находились, содрогнулось, как при землетрясении, пол под ногами вздыбился, Вилар не устояла и отлетела в угол. Она упала как раз на горящий очаг, и в следующее мгновение пламя стало еще выше, оно окутало женщину с головы до ног. Дикий, протяжный вой оглушил меня, ему вторил грохот и какое-то странное скрежетание. Шалисса выругалась, а я замерла на месте, глядя во все глаза на Алиру.
Ведьма изменилась. Она больше не походила на сломленную жертву. Кандалы опали сами, длинные светлые волосы развивались за спиной наподобие крыльев, а глаза горели поистине потусторонним огнем. Все тело ведьмы светилось. И это свечение, исходившее, словно из-под кожи, слепило глаза.
Объятая пламенем Вилар, словно огромный факел пронеслась мимо меня, но в этот момент нас еще раз тряхнуло и она, упав на пол, больше не поднялась. Огонь распространялся с бешеной скоростью. Казалось, ему было все равно, что камень по определению не может гореть. А толчки становились все сильнее и сильнее, по каменным плитам на полу зазмеились трещины, с потолка посыпалась труха.
- Я недооценила тебя, ведьма. Смогла все-таки объединить силу ковена? - сквозь зубы прошипела Шалисса, выбросив вперед руку. От ее пальцев в сторону Алиры полетели какие-то зеленоватые нити, но подруге Ройса это было нипочем. Она лишь мотнула светловолосой головой, и заклятие Шалиссы рассеялось.
Прижавшись к стене, я расширившимися глазами наблюдала за разворачивающимся действом. Непонятно откуда взявшийся ветер раздувал пламя, каменные плиты под ногами ходили ходуном, увеличивая и без того не маленькие трещины, с потолка упала одна деревянная балка. А ведьмы стояли друг напротив друга. Колдовали ли они, я не могла понять, все вокруг затянуло дымом. Нужно было выбираться отсюда, как можно скорее.
Следующая балка над Алнрой не выдержала и обвалилась, задев ведьму по плечу. Откуда-то снаружи раздался волчий вой.
Медлить дальше было нельзя. Шалисса куда-то исчезла, но сейчас передо мной стояла совершенно иная задача. Подхватив упавшую Алиру, я потащила ее к выходу.
Несмотря на стройность, ведьма оказалась на удивление тяжелой. Мне стоило невероятных усилий подтащить ее к лестнице, которая начиналась сразу за тем проходом, что открыла Шалисса. Благо еще, что убегая, она не додумалась запечатать вход и оставить нас здесь умирать. Небольшое помещение, в котором я очнулась еще совсем недавно, заволокло едким дымом, огонь распространялся со спринтерской скоростью, даже, несмотря на то, что гореть там было нечему. Вероятно, пламя поддерживалось за счет каких-то чар или, что более вероятно, Алира пыталась призвать свою силу именно через огонь.
Ведьмы колдуют совершенно не так как маги. Для их силы, необходима жизнь, а что может быть более живым, чем открытое пламя? И смертоносным.
Все здание, в котором мы находились, шаталось и, казалось, еще немного и оно просто рухнет мне на голову. Ломая ногти, постоянно падая, сбивая колени и локти, я упорно продолжала тащить ведьму наверх. Из прокушенной губы сочилась кровь, душу разрывало отчаяние.
Моя мать! Женщина, которая дала мне жизнь, оказалась намного хуже, чем о ней говорили. Она, не задумываясь, убила бы меня, окажись я той, кто был ей нужен.