Я специально выбрала именно это место, мне хотелось видеть ее лицо, смотреть в глаза, возможно, понять, что толкнуло эту женщину на все те ужасы, что она творила на протяжении стольких лет.
Но я не понимала. Совсем. Ничего. В голове не укладывалось, как такое вообще возможно. Было больно, противно, хотелось вскочить и выбежать отсюда, но я сдерживала себя, кусая губы, сжимая пальцы до хруста, до крови раздирая ногтями ладони. Уговаривала саму себя, что должна остаться до конца.
Ларкин сидел спиной ко мне, положив руки на столешницу, и слой за слоем снимал с Шалиссы ментальную защиту.
А она улыбалась.
Когда я увязалась за Лексом на допрос Шалиссы, то, если честно, ожидала увидеть картинку похуже. Думала, что Виктор уволок жену в пыточную. И, как минимум, вытягивал признания раскаленными на огне щипцами. Все оказалось совсем не так.
Ее не били. По крайней мере, физически. Не знаю, о чем они со старшим Кантемиресом разговаривали за закрытыми дверями, но признаков применения физического воздействия я не обнаружила. И теперь не знаю, хорошо это или плохо.
Она открыто издевалась над нами, язвила, подкалывала, но держалась. В темных глазах не было страха, и я не чувствовала его эманаций. Возможно, все дело было в защите, наложенной на эту комнату, возможно.
И Лекс, и Виктор сидели по разным углам, на достаточном расстоянии от Шалиссы и Ларкина. Таково было требование Винса.
- Вы будете мешать, - безапелляционно заявил менталист, когда Виктор пристроился по левую руку от него. - Слишком много силы и сдерживаемой ярости. Я не могу так работать.
И драконам ничего не оставалось, как расползтись по углам.
- Спрашивайте, - нарушил тишину голос Винса. - Она открыта.
- Как тебе удалось выжить? - вопрос, который интересовал всех, и меня в том числе, задал Виктор. Старший дракон был невозмутим. На красивом и еще молодом лице не дрогнул ни единый мускул. Он сидел на стуле, прислонившись спиной к стене и закинув ногу за ногу, казалось, забавлялся.
Именно так. От него не исходило ни тревоги, ни напряжения, ни агрессии. И мне можно было лишь позавидовать его спокойствию, потому что сама с трудом сдерживала собственные эмоции и если бы не чувствовала тепло и поддержку, исходящие от Лекса, скорее всего, не выдержала бы.
- Это было почти легко, - с усмешкой отозвалась Шалисса. Она не могла противиться воле Ларкина, не могла не подчиниться требованиям менталиста, но вела себя так, словно сама была инициатором этого разговора. - Тело ведьмы было готово к ритуалу за несколько часов до того, как меня нашли тени.
- Для ритуала требуется жертва, - Ларкин не спрашивал, он просто подталкивал к разговору, пытаясь выяснить все, что могло хоть как-то пролить свет на события двадцатидвухлетней давности.
- И она у меня была, - усмехнулась... я даже не знаю, как назвать ту, что сидела напротив. - Марсия была слабой. У нее не было резерва. Она была ведьмой, а потому не обладала силой. Все это должна была заменить жертва.
- У тебя и сейчас нет силы и дара, - встрял Лекс. Он тоже хорошо владел собой, по крайней мере, внешне, лишь изредка бросая на меня полные тревоги взгляды. - Жертва не подошла?- в этом вопросе слышалась откровенная издевка, а меня передернуло от понимания того, что и он и его дед ведут себя так, словно это игра такая.
Их не интересует, что жертва, которую принесла эта женщина, ради достижения своих целей, была живой. Это был, пусть не человек, но живое существо со своими планами, мечтами, желаниями. У драконов слишком долгий век, чтобы они ценили чужие жизни.
- Все пошло не так, - усмехнулась Шалисса. - Джардан все испортил. В последний момент схватил своего ублюдка и исчез, - последнюю фразу она произнесла, глядя мне прямо в глаза и улыбаясь.
Я почувствовала, как меня обдало горячей волной, кровь прилила к щекам, в ушах зашумело. Больше всего на свете, мне сейчас хотелось вскочить и вцепиться этой мрази в волосы, расцарапать лицо, кулаками стереть с ее губ эту издевательскую усмешку, заставить ее захлебнуться собственной кровью.
Но я сдержалась. Неимоверным усилием заставила себя сидеть на месте, раздирая ногтями ладони до крови, вернула утраченное самообладание. Вскинула подбородок и с улыбкой посмотрела в глаза той, что родила меня.
Как бы там ни было, как бы она не старалась, но я жива. И пусть в этом нет моей заслуги - это не важно. Я жива, вопреки ее стараниям. Я жива, благодаря тому, что рядом были те, кому я не безразлична. Я жива, потому что мой отец, которого я не знала, совершил, возможно, самый отчаянный поступок в своей жизни. Я жива и, несмотря на то, что родная мать оказалась последней тварью, у меня есть Джинал, которая подарила мне весь мир и всегда была рядом. И мне не надо другой матери, потому что лучше Джинал нет, и никогда не будет.