А мне нужно было это время, чтобы подумать, переосмыслить все, что произошло за последние дни и принять что-то для себя.
Джинал же этого не понимала. Они с капитаном как раз вернулись из путешествия, и она все время крутилась рядом, тормошила меня, пыталась заставить что-то делать, говорить, куда-то идти. Но в одном я была я ей очень признательна – она занялась судьбой Дениса.
Стоило тете узнать о том, что случилось с мальчиком за последние несколько лет, как она окружила его такой заботой и вниманием, так причитала над ним, что мне и самой иногда казалось, что бедный ребенок просто сбежит. Кажется, тетя даже начала искать его родственников.
Через три дня после возвращения из Лупгрейфа, спустившись утром вниз, чтобы пройти на кухню, я столкнулась с Лексом.
- Ты еще не ушел? – я немного потерялась во времени в последние дни, но обычно Лекс уходил еще до того, как я просыпалась. Сегодняшний день стал исключением.
- Нет, я ждал пока ты встанешь.
- Зачем?
- Сегодня похороны Джесси, думал, ты захочешь пойти.
На похороны пришло огромное количество народу. Наверное, я никогда не видела такого скопления стражей в одном месте. У Джесса была большая семья, очень большая, многие из его родственников служили в страже или в армии, пришли все наши однокурсники, кроме, конечно, Теда. Было много его сослуживцев. О нем говорили. Вспоминали, какой он был, как гордился тем, что стал стражем, как мечтал о том, чего уже никогда не будет.
Госпожа Джованна, мама Джесси, плакала не переставая. Его отец, постарел лет на десять и почти не мог передвигаться без поддержки старших сыновей – Джесс был третьим из пяти.
Не знаю, как бы я выдержала все это, если бы рядом все время не было Лекса. Я чувствовала его поддержку, его присутствие, и… нет, мне не становилось легче, но я была уверена, что смогу выдержать.
Традиционная часть подошла к концу, на поминки я ехать не собиралась, слишком еще была свежа рана, да и уверенности в том, что смогу выдержать и не сорваться, если честно, не было. Потому поговорить с госпожой Джованной и отдать ей последнее, что осталось от ее сына, я решила прямо сейчас.
Шепнув Лексу, чтобы подождал, я направилась к высокой, все еще стройной женщине, закутанной во все черное.
- Госпожа Джованна.
Она обернулась, окинула меня слегка затуманенным взглядом опухших от слез глаз.
- Лиза, я рада, что ты смогла найти время и…
- Госпожа Джованна, - укоризненно произнесла я.
- Прости, детка, - она назвала меня так, как на протяжении нескольких лет называл ее сын и внутри что-то оборвалось. Слезы сами потекли из глаз.
- Я… простите, - горло сжалось и говорить было все труднее, но после нескольких вдохов, я все же смогла произнести то, для чего подошла. – Вот возьмите, - я вложила в ладонь матери Джесси круглую металлическую бляху. – Это принадлежало Джессу и я хочу вернуть вам. Так будет правильно.
Женщина опустила глаза, рассматривая свою ладонь и то, что я туда положила, а в следующую минуту, уже рыдала у меня на груди. Мне ничего не оставалось, как бережно обнять ее, пытаясь успокоить. Она пришла в себя сама. Нет, не успокоилась, но рыдания затихли, и госпожа Джованна отстранилась от меня, вытирая глаза.
- Пусть это останется у тебя, - твердо произнесла она и, взяв мою руку, вложила бляху обратно. – Я знаю, что вы для него сделали. Знаю, что если бы не твой жених, мы бы так и не узнали, что случилось с моим мальчиком. Спасибо тебе за него. Спасибо, Лиза. Мне очень жаль, что у вас ничего не вышло, но, наверное, это и к лучшему. Береги себя.
И с этими словами она развернулась и слегка пошатываясь пошла дальше. К ней тут же подскочили родственники, стремясь поддержать и помочь дойти до машины, а я осталась стоять посреди быстро пустеющего кладбища и хлопать глазами.