В тот же день на площади были торжественно построены ровными квадратами отличившиеся роты стрелкового полка, рядом с ними поставлено конное каре коминтерновцев, и комиссар прокричал с самодельной трибуны хриплым сорванным голосом строки приказа по армии, написанного страстным языком революции, которому училась новая Россия:
«Объявляю нижеследующий геройский подвиг большевиков-подпольщиков и пролетариев свободного города!.. Получив приказ поддержать штурмовые части, подпольщики и рабочие депо захватили бронепоезд беляков „Князь Михаил“ и доблестно выполнили свою задачу до смертного конца, оставшись в кольце озверевшего врага… В продолжение всего дня, вплоть до вечера, мы не смогли помочь нашим братьям по классу, а только с окровавленным от стыда сердцем слышали сильную орудийную и пулеметную стрельбу на подходах к мосту. Пробиваясь на помощь сквозь густые белогвардейские цепи, еще не получив подкреплений, мы горько понимали, что силы неравны, и гордо знали, что жив еще бунтарский дух святых героев и не сломлено их яростно-храброе сопротивление николаевским палачам. Даже враги были ошеломлены и подавлены железной волей революционеров.
Поняв, что мы не можем пробиться сквозь кандалы беляков, оставшиеся в живых борцы взорвали два боевых вагона и перешли на первую платформу. Будучи лицом к лицу с разъяренной сворой врагов, без помощи и даже без малой надежды на нее, отважные смельчаки продолжали исполнять свой святой долг перед пролетариатом и нести свою жизнь на алтарь красной Советской России!
Еще за два часа до решающей атаки и прихода подкреплений мы слышали умирающую пулеметную, а затем и наганную стрельбу на захваченном мосту. Они подавали нам красную телеграмму о том, что революционер не сдается до тех пор, пока не прольет свою кровь до последней капли на отеческом поле народной битвы правды с кривдой!
Вечная память павшим в неравном бою, память о которых будет клокотать огнем в наших сердцах, пока мы живы!
Сорвем с израненной груди России нательный крест капитала!
К нам, трудовое казачество!
Слава павшим героям смертельной борьбы за великую идею освобождения людей!
Да здравствуют освободители рабов всего земного шара!»
Приказ был выслушан молча, а затем по бывшей Царской площади над ротами и конными эскадронами трижды прокатилось: «Ура!»
Третьим слева в первом ряду эскадрона стоял Караул, которого стреножил на городской окраине лихой красный кавалерист татарин Абдулла, он и дал коню новое звучное имя Юлдуз, что значит Звезда. Троекратное «ура» распугало городских сизарей, которые до этого смело разгуливали по булыжнику. Среди взлетевших птиц был один турман: белая птица выше всех взлетела над площадью и еще долго кружила в вечерней тишине.
Конная дивизия имени Третьего Интернационала наступала на Ростов.
Э. Хруцкий
«На той далекой, на гражданской…»
И несется над землей маленький белоснежный голубь Фитька. Смелый, как андерсеновский оловянный солдатик. К его лапке прикреплена гильза, а в ней записка.
А над Энском, тихим губернским Энском, летает страшная, доселе невиданная обывателем птица, южноамериканская гарпия Цара.
А время-то какое! Девятнадцатый год. Сшибаются в сабельных атаках номерные казачьи полки и полки имени героев всех революций.
Идут в атаку офицерские батальоны генерала Дроздовского.
Стучат по разбитым колеям бронепоезда. Дерется Юг России, сражаются на Севере, в Сибири, на Дальнем Востоке, в песках Туркестана.
Гражданская война.
Но летит к Энску белый турманок, и караулит его зловещая химерообразная птица.
Когда мы были мальчишками, мы зачитывались книгами о гражданской войне. Мы до кулачных расправ спорили, кто был главнее, Щорс или Пархоменко, Котовский или Щеденко.
В нашем доме жил человек, я сейчас не помню, как его зовут. Он ходил тяжело, чуть враскачку. Так, по нашим представлениям, должны были ходить конники времен гражданской. И одет он был в полувоенный костюм, перепоясанный широким ремнем.
Я уж не помню, кто первый сказал, что это один из легендарных комдивов. Наши рассказы о нем обретали все новые и новые подробности. Они ширились, обрастали, становились все живописнее и живописнее. На него бегали смотреть все мальчишки с нашей улицы.
Потом, много позже, я случайно узнал, что он заведовал дровяным складом всю гражданскую войну.
Но для нас главное было не в нем, а в нашей мальчишеской трансформации прочитанных книг. Ах, эти книги о гражданской войне! Их было так много, что невозможно сегодня даже вспомнить авторов.
Конечно, «Красные дьяволята» П. Бляхина и «Котовцы» А. Гарри мы помним наизусть.
Позже к нам пришел Алексей Толстой со своими «Хождениями по мукам». Беспощадная проза Ивана Макарова, романтический Сергей Буданцев.
О той далекой войне написано много. Если бы пришлось составлять антологию приключенческой литературы о том героическом, полном романтики времени, я бы поставил туда книги Сергея Диковского, «Падение Даири» Александра Малышкина, незаслуженно забытого прекрасного писателя Сергея Колбасьева, почти всю прозу Бориса Лавренева.
К великому сожалению, у наших писателей пропадает вкус к истории.
Это понятно. Наше время, стремительное и прекрасное, настолько насыщено событиями, что кажется, просто невозможно пройти мимо любого из них. Но есть в нашей литературе один жанр — приключения, — который просто обязан постоянно обращаться к истории. Потому что героизм сегодняшнего рождался многие годы назад.
Анатолий Королев написал не совсем обычную повесть. В «Страж западни» органично вписаны интереснейшие куски о старом русском цирке, и, как ни странно, они не только не перегрузили сюжет, а, наоборот, сделали его более упругим. Внесли в него некую краску эпохи.
Гротесковый прием враждующих фокусников помог автору написать характер начальника отделения контрразведки штабс-капитана Муравьева. Он получился неоднозначным. Мы видим не тупого недоумка, чем, пожалуй, иногда грешат некоторые литераторы, а человека острого, с хорошей реакцией, даже с выдумкой.
Да, именно с выдумкой. Это же он, узнав, что подпольщики ждут почтового голубя, посылает в небо сторожить его голодную гарпию.
Муравьев умный и отважный враг. И тем весомее и прекраснее победа над ним председателя подпольного ревкома Яна Круминя.
В повести столкнулись враги равные. Но у Круминя есть то, чего не может быть у Муравьева, — идеологическая убежденность, вера в правоту дела, за которое сражается он.
И побеждает эта вера.
Мне нравится, как выстраивает сюжет Анатолий Королев.
В нем есть все: жертвенность ради победы, тонкость и изощренность ума противника и элемент гротеска.
Возможно, кто-то скажет: «Как так: героизм и гротеск? Совместимы ли два этих понятия в литературе?»
Давайте вспомним талантливую повесть, кстати о том же времени, Владимира Казачинского «Зеленый фургон».
Она вся построена на приемах буффонады. Она предельно комедийна. Но все это до той поры, пока не наступает время поступков. И здесь действие обретает направленность трагическую, суровую и мужественную.
В такой манере написана и повесть Анатолия Королева.
Давайте вспомним полную трагизма смерть вестового Сашки-Соловья.
Очень радостно, что молодой писатель обратился в своем творчестве именно к теме гражданской войны.
Прочтя повесть, вы увидите главное — как решает автор извечную тему борьбы добра и зла.
Летит над землей белоснежный голубь Фитька. Над землей, по которой проходят до той поры неведомые истории кавалерийские рейды. Над землей утрат, побед, романтики революции.
Эдуард Хруцкий
