Только… все виденное могло означать только одно — Свет не просто принял Лиару, она явно наделена даром. Он почувствовал знакомый укол зависти. Он — полукровка и не обладает даром, а этой дочери вражеского племени дано могущество…
— Что же вам нужно от меня?
Злые искры в зелёных глазах напомнили Керису затравленного снежного барса — ему однажды довелось участвовать в охоте.
Мерет не сразу обратилась к грифельной доске. Она рассматривала Лиару так, как рассматривают узор для вышивки. Наконец мелок снова заскрипел.
— Возможно, многое. Смотри, — она переложила доску на другое колено и мелком указала на участок карты перед собой.
Он был почти пуст. Керис узнал очертания морского побережья к югу от Карстена, но линия на карте внезапно обрывалась. Там стоял символ, обозначающий врата, — только один — и Керис хорошо знал историю этих врат.
Его собственный клан Трегартов помог разрушить этот ужасный проход немногим более года назад.
Девушка невольно подошла ближе, движимая любопытством. Керис в это время изучал участок, набросанный как раз над этим пустым местом. Карстен — ещё один древний враг. Остатки этого племени — тех, кто уцелел, — давным-давно изгнали.
Паган, воинственный герцог, захватил власть после падения колдеров. И Паган процветал до той поры, пока, потеряв всякую осторожность, не двинул войска на север, в Эсткарп.
Да, все хорошо запомнят Поворот — колдуньи потрясли весь мир могуществом, защищая свои земли. Все старые пути исчезли, и напрасно отряды пограничников, едва оправившись после страшной битвы, где не применялось обычное оружие, исходили весь юг, пытаясь отыскать их.
Они не хотели смириться с тем, что у Карстена не осталось врат. Правда, одни врата обнаружили — на новой южной границе. Их нанесла на карту госпожа Элири, и находились они на бывшей территории Карстена — на той её части, которой владели остатки Древних, прежде чем их отыскали и перебили. Через эти врата Элири вошла. Оттуда она направилась на север и запад, на окраину Эскора. А отдельные потомки изгнанных постепенно просачивались обратно, чтобы восстановить разрушенные крепости, которые долгое время были собственностью их кланов.
Итак, отряд, посланный в южном направлении, продвигался бы через земли, в которых идут междоусобные войны и царит хаос. Им следует двигаться осторожно, как разведчикам, но в то же время они должны быть готовы защитить свою миссию, если потребуется.
— … Ничего об этих землях не знаю, — резко говорила Лиара.
Наверное, он так погрузился в свои мысли, что не обратил внимания на какой-то вопрос Мерет.
«И они о тебе ничего не знают» — эти слова были чётко начертаны на доске.
Прижав руку к губам, Лиара взглянула поверх грифельной доски на почти незаполненную часть карты.
— Почему? — произнесла она медленно.
— Неужели ты предпочтёшь прозябать здесь, где почти никто тебе не доверяет, а не жить полной жизнью, сама распоряжаясь собой?
Тело Лиары напряглось, подобно копью, готовому поразить кабана.
— Ты сама говоришь, что мне не верят Неужели меня примет отряд, который отправляется навстречу опасности?
— Да, — ответил ей на этот раз не мел, а тихий голос, — ибо ты ализонская повелительница. Могущество само выбирает орудие, которое ему нужно.
К ним приблизилась маленькая колдунья. Камень, который обычно висел у неё на шее, сейчас лежал на вытянутой ладони. На миг, повинуясь движению руки Мерет, он вспыхнул голубым огнём.
Лиара судорожно вздохнула и отшатнулась.
— Не стану я рабой вашего колдовства! — в её руке сверкнул клинок. Керис едва успел схватить её за запястье и еле удержал руку.
Колдовской камень замигал. Вспыхнул новый луч света, и Лиара выронила кинжал, который Керису никак не удавалось вырвать у неё.
Маленькая фигурка в сером одеянии придвинулась ближе.
— Нет зла в том, что рождено Светом, — проговорила она. — И хочешь ты этого или нет, ализонская владычица, но ты на стороне Света, равно как и твой брат. Да, тебе суждено быть среди разведчиков. Она вытянула руку с камнем. — Выбираю не я и не мои сёстры — выбор делает он.
Внезапно она обернулась к Керису.
— И воин там тоже потребуется.
Продолжая крепко держать Лиару за руку, Керис почтительно обратился к малютке-колдунье, бывшей моложе его, наверное, лет на десять:
— Госпожа, я не прославленный воин. Есть множество более достойных.
Ему стало горько. Он так жаждал поверить словам колдуньи, поверить тому, что он — полукровка, не наделённый даром, — нужен для этого отважного замысла.
Она улыбнулась почти лукаво.
— Керис Трегарт, подумай об имени, которое ты носишь. Члены твоего клана уже избраны для похода.
— Знаю, — ответил он медленно, — они всегда служили щитом и мечом на страже этого мира.
— И ты нисколько их не хуже, о страж Дола, — теперь она говорила серьёзно. — Я наделена даром предвидения, скорее на горе, чем на радость. Я сама на этом пути, и тебя вижу на нём. Причина тому станет ясна со временем.
Он резко отпустил руку Лиары, чтобы скрыть дрожь в собственных руках. Подумать только, эта крошка-колдунья дарует ему то, чего он жаждал больше всего на свете! Он был оглушён услышанным.
Затем он придвинулся к столу, чтобы поближе рассмотреть неоконченные линии, исчезающие в южном направлении, уходящие в неведомое.
— Город Варн, — он указал на карту, — затем порт Мёртвых кораблей. А на суше — что там, кто знает?
Колдунья издала звук, похожий на смех.
— Раз уж мы коснулись имён, зови меня Мышкой. Что же до твоего вопроса… В самом деле — кто? Со временем узнаем.
Шли дни, и Керису казалось, что работа над картой никогда не кончится. Он заметил, однако, что Лиара уже не прячется в тени, а часто стоит возле кресла Мерет и тоже смотрит на карту.
Он решил разыскать пограничников, которые недавно совершили вылазку на юг. А потом решился подойти к странной укротительнице кеплианцев госпоже Элири, чьи земли лежали в пределах спорной территории.
Сначала, казалось, ей докучали его расспросы, но он был так настойчив, хотя и не сказал ей, что избран маленькой колдуньей, что госпожа пригласила его выйти из зала, подальше от суеты и шума. Они протиснулись сквозь толпы, заполнившие двор, где поспешно готовились в путь, подковывали вьючных лошадей и торгианцев.
Он всё ещё пытался приноровиться к её походке, когда они оказались за пределами полуразрушенного Лормта. Перед ними расстилалось широкое поле — отличное пастбище в это время года.
Она не свистнула и не крикнула, но к ней тут же примчались стелющимся галопом, едва касаясь земли, двое кеплианцев — кобыла, гораздо выше любой лошади, когда-либо виденной Керисом, и с ней молодой жеребец.
Госпожа Элири заговорила, обращаясь, однако, не к нему, а к кеплианцам, как будто они были одной с ней крови. А когда они взглянули на него огромными синими глазами, он понял, что как бы ни отличались их телесные оболочки, умом и силой они были наделены так, как мало кто из живущих за пределами его родного Зелёного Дола. Он непроизвольно поднял руку в знак приветствия, когда госпожи заговорила:
— Это один из тех, кто поедет с нами. Он обладает недюжинной силой — все в его роду выдающиеся и знатные воины, Трегарты.
Но это всего лишь жеребёнок! — дёрнула головой кобыла.
Госпожа Элири усмехнулась.
— Мы все не более чем жеребята, пока годы, несущие мудрость, не сделают нас старше.
Керис держался напряжённо. Он привык к мысленному разговору с рентианцами Дола, хотя у него это получалось медленно. Тем не менее в его голове возникли воспоминания, которые давно преследовали его. Его отец как-то чуть не погиб из-за кеплианца.
В глазах кобылицы сверкал синий огонь, пока она рассматривала его с ног до головы.
Нам с такими не водиться. В этом приговоре звучало презрение. Керис вспыхнул и ощутил приступ гнева, но сдержался.
— У него будет свой конь, — возразила госпожа Элири. — Керис Трегарт, — теперь она обращалась прямо к нему, — это Тила, великая кобылица, которая помогла справиться с бедствием Чёрной башни. А это её второй сын, Дженнер.