— Это, наверное, по праву принадлежит тебе, — сказал он. — Когда мы нашли… повозки, это было единственной уцелевшей вещью. Разбойники, что тут скажешь… Строго между нами, — он дал Моркоу знак наклониться пониже, — мы даже приглашали ведьму, чтобы она взглянула на меч. Вдруг он волшебный? Но оказалось, что нет. Самый неволшебный из всех мечей, что она когда-либо видела, именно так ведьма и сказала. Волшебные мечи, как я слышал, обладают неким притяжением, что-то вроде магнита, стало быть. А этот ни капли не магнитит. Однако баланс у него хороший.
Он вручил меч Моркоу.
Затем снова зарылся в мешок.
— И вот еще, — он вытащил оттуда рубаху. — Она защитит тебя.
Рубаха оказалась из шерсти овцепикских овец, она воплощала собой всю мягкость и шелковистость щетины матерого борова. Это было одно из тех самых легендарных гномьих шерстяных облачений, которые в критических случаях способны заменить надежную дверь.
— Защитит от чего? — спросил Моркоу.
— От простуд и так далее, — объяснил король. — Твоя мать говорит, ты должен носить ее. Да, кстати, это напомнило мне вот о чем. Господин Лосняга просил тебя заглянуть, когда ты будешь спускаться с горы. У него тоже для тебя кое-что есть.
Мать и отец махали ему, пока он не потерял их из виду. Мятка провожать его не вышла. Забавно все же. С недавнего времени она вроде как стала избегать его.
В распоряжении Моркоу были: меч, перекинутый за спину, бутерброды и чистое белье в мешке, а также целый мир, более или менее расстилающийся под ногами. В кармане лежало знаменитое письмо от патриция, человека, управляющего великим и прекрасным городом Анк-Морпорком.
По крайней мере, мать считала, что оно от патриция. И вправду, наверху листа красовалось внушающее уважение изображение шлема, но подпись гласила что-то вроде: «Волч Шатунс, Сл. Без., и. о.».
И все равно, даже если послание писал не сам патриций, его наверняка составлял тот, кто работает на этого славного человека. Может, даже в том же самом здании. По крайней мере, патрицию известно об этом письме. В общих чертах. Во всяком случае, о существовании такой штуки, как письма, он точно должен был слышать.
Размеренным шагом Моркоу следовал горными тропами, сопровождаемый облаками вспугнутых шмелей. Спустя некоторое время он извлек меч из ножен и принялся наносить пробные удары по подозрительно выглядящим пенькам и несанкционированным собраниям жалящих насекомых.
Лосняга сидел на пороге лачуги, нанизывая на нитку сушеные грибы.
— Здравствуй, Моркоу, — приветствовал он, проводя гостя в дом. — Небось ждешь не дождешься, когда попадешь в город?
Моркоу с подобающей серьезностью поразмыслил над ответом.
— Нет.
— Крутишь в голове, как оно там будет?
— Да нет. Иду себе, и все, — честно ответил Моркоу. — Ни о чем особо не думаю.
— И отец дал тебе в дорогу меч? — осведомился Лосняга, шаря по липкой от грязи и вонючей полке.
— Да. А еще шерстяную рубаху, чтобы защищаться от холодов.
— Ага. Я слышал, там, внизу, бывает очень влажно. Защита. Крайне предусмотрительно. — Лосняга наконец отыскал нужную вещь и повернулся на сто восемьдесят градусов. В голос его добавились драматические нотки: — Вот это принадлежало моему прапрадедушке.
И он продемонстрировал странное, смутно напоминающее полусферу приспособление, опутанное шнурками.
— Это праща? — спросил Моркоу, после того как некоторое время в почтительном молчании изучал предмет.
Лосняга объяснил ему, что это такое.
— Железный гульфик? — заинтригованно переспросил Моркоу. — Это такой маленький железный гуль?
— Нет. Эта штука для битв, — пробормотал Лосняга. — Ты должен носить ее все время, не снимая. Защищает жизненно важные органы, вроде того.
Моркоу попытался надеть приспособление.
— Господин Лосняга, по-моему, этот гуль немного маловат мне.
— Видишь ли, это оттого, что носить его надо не на голове.
К вящей растерянности и последующему ужасу Моркоу, Лосняга подробно растолковал назначение таинственного предмета.
— Мой прапрадедушка частенько говаривал, — завершил свою речь Лосняга, — если бы не эта штуковина, меня бы здесь сегодня не было.
— А почему он так говаривал?
Рот Лосняги несколько раз открылся и опять захлопнулся.
— Сам потом узнаешь, — сдался наконец он.
Так или иначе, постыдная штуковина лежала теперь на самом дне дорожного мешка Моркоу. Гномы не очень образованы в таких вещах. Это потустороннее защитное приспособление символизировало собой целый мир, не менее для них чуждый, чем обратная сторона Луны.