— Какой такой Суд Пристяжных? — воззрился он на Шноббса. — И вообще, разве суды еще существуют?
Шноббс испуганно поежился.
— Новенький, что ли? — нахмурился Чарли.
— Сопротивление только усугубит твою вину, — предупредил Моркоу.
— Пойми, против тебя я ничего не имею, — объяснил Чарли Шноббсу. — К нам сюда недавно один волшебник заглядывал… И рассказал нам кое о чем. О такой гнутой штуковине, которая отлично мозги вставляет. Ну, как ее… — Лицо Чарли приняло глубокомысленное выражение, словно он что-то вспоминал. — А, вот, вспомнил. Кривая усвояемости. Так вроде. Детрит, ну-ка тащи сюда свою каменную задницу.
Каждую ночь примерно в это самое время в «Залатанном Барабане» о чью-нибудь голову разбивается бутылка. И нынешняя ночь не стала исключением из правил.
Капитан Ваймс сломя голову несся по Короткой улице[12]. Следом за капитаном, слабо протестуя, ковылял сержант Колон.
Шноббс, прыгая с одной ноги на другую, поджидал их возле «Барабана». Капрал Шноббс обладал уникальной способностью — в минуту опасности он мгновенно переносился из одного места в другое без видимого пересечения разделяющего их пространства. Даже телепортация не умела работать так быстро.
— Он там дерется! — заикаясь, сообщил Шноббс, хватая капитана за рукав.
— Что, один? — не понял капитан.
— Нет, со всеми сразу! — прокричал Шноббс, продолжая скакать с одной ноги на другую.
— О!
Совесть подсказывает: «Вас трое. Он носит тот же мундир, что и ты. Он один из твоих людей. Вспомни беднягу Гаскина».
Но другая часть мозга, ненавидимая часть, часть презренная, но именно благодаря ей он прослужил в Городской Страже целых десять лет и был по-прежнему жив, — так вот, эта часть мозга тут же возразила: «Не стоит вмешиваться. Это невежливо. Подождем, пока он закончит, и затем поинтересуемся, не нужна ли ему помощь. Кроме того, политика Городской Стражи не одобряет вмешательство в драки. Гораздо проще появиться в самом конце и арестовать всех валяющихся на полу».
Раздался звон — из ближайшего окна, окруженный блестящими осколками, вылетел оглушенный боец и приземлился на противоположной стороне улицы.
— Думаю, — осторожно заметил капитан, — пора предпринять срочные действия.
— Это точно, — подтвердил Колон. — Стоя здесь, можно серьезно пострадать.
Двигаясь как можно тише, стражники переместились подальше от таверны. В глаза друг другу они старались не смотреть. Звуки расщепляемой древесины и разбиваемого стекла стали менее оглушительными. Периодически из таверны доносился чей-то вопль, а время от времени — загадочный тягучий звон, как будто там лупили коленом по гонгу.
Стражники стояли, погруженные в небольшой водоем неловкого молчания.
— Сержант, ты в этом году отпуск брал? — выдавил наконец капитан Ваймс, раскачиваясь на каблуках.
— Так точно. В прошлом месяце возил жену в Щеботан, повидать тетушку.
— Я слышал, там очень хорошо в это время года.
— Так точно.
— Герании цветут небось…
Из верхнего окна вывалилась фигура и с глухим стуком рухнула на булыжник мостовой.
— У них ведь даже есть особые цветочные часы? — с отчаянием в голосе проговорил капитан.
— Так точно. Замечательная штука. Все сделано из маленьких таких цветочков.
Раздался грохот — такой бывает, когда что-то стучит по чему-то чем-то тяжелым и деревянным. Ваймса передернуло.
— Вряд ли служба в страже принесет ему счастье, сэр, — в тоне сержанта прозвучали нотки сочувствия.
Во время дежурных драк дверь «Залатанного Барабана» срывали с петель так часто, что недавно были установлены петли из специальным образом закаленного металла, и тот факт, что следующий сокрушительный удар вырвал дверь вместе с косяком, наглядно свидетельствовал: только что в трубу вылетели изрядные деньги. Фигура, копошащаяся в груде обломков, попыталась приподняться на локтях, застонала и рухнула обратно.
— Н-да, похоже, это все, — покачал головой капитан.
— Вот проклятье, да это же тролль! — изумился Шноббс.
— Кто? — не понял Ваймс.
— Тролль! Детрит! Ну, который при входе сидит!
Соблюдая все возможные предосторожности, они приблизились к валяющейся на мостовой фигуре.
В самом деле, перед ними лежал отшибала Детрит собственной персоной.
Чрезвычайно трудно нанести вред существу, тело которого во всем смахивает на способную к самостоятельному передвижению скалу. Тем не менее кому-то это удалось. Полузасыпанная щепками фигура издавала стоны, напоминающие скрежет трущихся друг о друга кирпичей.
12
На самом деле эта улица — самая длинная во всем городе. Ее название прекрасно отражает знаменитый анк-морпоркский юмор, славящийся на весь Диск своей тонкостью и тактичностью.