Должен был существовать более удачный способ отыскать вещь, чем ожидать, пока ваши пальцы не обуглятся.
Заходящее солнце раскинулось над горизонтом, как яйцо-пашот.
Крыши Анк-Морпорка, раскинувшись на многие мили, представляли прекрасное местечко для горгон даже в обычные времена, но сейчас они были запружены сотнями лиц, которые вряд ли где увидишь кроме гравюр, иллюстрирующих вред от употребления джина не покупающими гравюры классами. Эти лица принадлежали людям, держащим внушающее ужас оружие, явно не фабричное, веками передаваемое из поколения в поколение, часто с применением силы.
С своего насеста на крыше Дома Дозора Бодряк мог видеть, как на крыше Невиданного Университета выстроились волшебники, а на улицах выжидали банды соперничающих искателей груд золота, с лопатками наготове. Если дракон действительно спал где-то в городе, то завтра ему только и оставалось, что спать на полу.
Откуда-то снизу донесся крик Вырви-Мне-Глотку Ковырялки, или одного из его коллег, продающего горячие сосиски. Бодряк испытал неожиданный прилив гражданской гордости. В происходившем было что-то правильное, граждане города, столкнувшись лицом к лицу с надвигающейся катастрофой, думали о продаже сосисок участникам событий.
Город ждал. Первые звезды взошли на небосводе.
Двоеточие, Валет и Морковка были также на крыше. Двоеточие был в обиде на Бодряка за то, что тот запретил использовать лук и стрелы.
Это оружие было не в чести в городе с тех пор, как выпущенная исподтишка стрела из длинного лука могла пронзить насквозь ни о чем не подозревающего очевидца на расстоянии сотни ярдов, дальше, чем мог вообразить невинный очевидец.
– Верно, – сказал Морковка. – Акт об Оружии со Снарядом (Гражданская Безопасность), 1634.
– Не занимайтесь цитированием всей этой чепухи, – прикрикнул Двоеточие. – У нас нет вообще никаких законов! Все это старый хлам! От него остался только пустой звук. И в этом вся его польза.
– Закон или не закон, – сказал Бодряк. – Я сказал, оставьте его.
– Но капитан, я буду чувствовать без него неловко, – запротестовал Двоеточие. – Так или иначе, – сварливо добавил он, – большинство людей здесь пришли с оружием.
В этом была доля истины. Соседние крыши ощетинились как ежи. Если несчастное создание вернется, то оно будет думать, что он летит сквозь сплошной деревянный забор с щелями в нем. Его можно было только пожалеть.
– Я сказал, оставьте его, – сказал Бодряк. – Я не хочу, чтобы мои стражники перестреляли мирных граждан. Так что оставьте его.
– Истинная правда, – сказал Морковка. – Мы здесь, чтобы служить и защищать, не так ли, капитан?
Бодряк искоса поглядел на него.
– Э-э, – сказал он. – Да-а. Верно.
На крыше своего дома на холме, леди Рэмкин примостила совсем неподходящий для этого раскладной стульчик, разложила перед собой телескоп, флягу с кофе и сандвичи, и уселась ждать. На колене у нее лежал блокнот.
Пролетело полчаса. Град стрел приветствовал проплывавшую тучу, многочисленных несчастных летучих мышей и восходящую луну.
– Черт побери эту игру в солдатики, – в конце концов сказал Валет. – Его так спугнут.
Сержант Двоеточие опустил копье.
– Похоже на то, – признал он.
– Здесь становится жарковато, – сказал Морковка.
Он вежливо толкнул Бодряка, который привалился к дымоходу, угрюмо уставившись в небо.
– Может, имеет смысл спуститься вниз, сэр? – сказал он. – Здесь слишком много людей.
– Гм-м? – сказал Бодряк, не повернув головы.
– Собирается идти дождь, – сказал Морковка.
Бодряк ничего не сказал. Несколько минут он рассматривал Башню Искусств, находившейся в центре Невиданного Университета и бывшей предположительно самым старым зданием в городе. Время, погода и посредственный ремонт придали ей сучковатый вид, как у дерева, повидавшего множество штормов.
Он попытался вспомнить ее облик. Как в случае со многими вещами, которые слишком знакомы, на самом деле он давно уже не смотрел на нее. Но сейчас он пытался убедить себя в том, что лес из маленьких башенок и зубчатых стен на вершине выглядит точно так же, как его видели вчера.
Эта задача представила ему определенную трудность.
Не отрывая от нее глаз, он схватил сержанта Двоеточие за плечо и мягко направил его в нужном направлении.
Он сказал:
– Вы ничего не замечаете странного на вершине башни?
Двоеточие вгляделся, а затем нервно засмеялся:
– Да, похоже, что на крыше сидит дракон, верно?
– Да. Я тоже так подумал.
– Только, только если вы всмотритесь хорошенько, то увидите, что он состоит из теней, плетей плюща и тому подобного. Думаю, что если прикрыть наполовину один глаз, то можно разглядеть двух старых женщин и тачку.
Бодряк проделал это.
– Не-ет, – сказал он. – Он по-прежнему выглядит как дракон. Огромный. Немного сгорбился и смотрит вниз. Погляди, ты можешь разглядеть его сложенные крылья.
– Простите, сэр. Это просто разбитая башенка дает такой эффект.
Они наблюдали еще миг.
Затем Бодряк сказал:
– Скажите мне, сержант – я спрашиваю из духа чистого любопытства – как вы думаете, что вызывает эффект пары огромных распущенных крыльев?
Двоеточие глотнул воздуху.
– Думаю, что его вызывает пара огромных крыльев, сэр, – сказал он.
– Присмотритесь, сержант.
Дракон пал. Это не был стремительный полет. Он просто оторвался от вершины башни и наполовину упал, наполовину полетел прямо вниз, исчезнув из поля зрения за зданиями Университета.
Бодряк поймал себя на мысли, что он прислушивается, ожидая удара.