– Ах, – сказал Бодряк.
– А также резкое «Нет!» и отшвырнуть в сторону миску с едой.
– А-а?
– Или треснуть их по носу рулоном бумаги, именно так я поступаю в чрезвычайных случаях.
В медленном, ярко очерченном, отчаянном мире, в котором сейчас обитал Бодряк, и который казалось обращался вокруг ноздрей, как утесы, всего в нескольких метрах от него, он услышал неясный шипящий звук.
Дракон сделал глубокий вдох.
Впуск воздуха прекратился. Бодряк вгляделся в темноту пламенных каналов и сомневался, то ли он видит что-то, то ли там появилось слабое белое зарево, до того как пламенное забвение не унесло его.
И в этот миг прогудел рог.
Дракон недоуменно поднял голову и издал горловой звук, который о чем-то вопрошал, но никоим образом не мог быть выражен словами.
Вновь прогудел рог. Звук, казалось, имел сотни повторений и отражений, живших своей собственной жизнью. Он звучал как призыв. Если это даже и было не так, то вновь долетевший звук рога провозвестил о беде, потому что дракон посмотрел на Бодряка взглядом, полным затаенной ненависти, расправил огромные крылья, взлетел тяжело в воздух и, нарушая все правила аэронавтики, медленно полетел в направлении звука.
Ничто в мире не было в состоянии летать подобным образом. Крылья вздымались вверх и вниз с грохотом разбивающихся горшков, но дракон двигался так, как если бы он лениво греб по воздуху. Если бы он прекратил двигать крыльями, то движение продолжалось, а он просто продолжал скользить до полной остановки. Он парил, а не летел. Для создания размером с амбар с бронированной шкурой это была чертовски забавная выдумка.
Он пролетел над их головами как баржа, направившись к Площади Разбитых Лун.
– За ним! – прокричала леди Рэмкин.
– Но он же совершенно неправильно летит. Я уверен, что об этом что-то есть в Законах Воздухоплавания, – сказал Морковка, доставая свой блокнот. – И он разрушил крышу. Послушайте, это же нагромождение правонарушений.
– С вами все в порядке, капитан? – сказал сержант Двоеточие.
– Я столкнулся с ним нос к носу, – задумчиво сказал капитан Бодряк. Он перевел взгляд на встревоженное лицо сержанта. – Куда он подевался? – спросил он.
Сержант указал вдоль улицы.
Бодряк проводил взглядом тень, удаляющуюся за крыши.
– За ним! – скомандовал он.
Вновь прогудел рог.
Люди мчались к площади. Дракон проплыл у них над головами как акула, направляющаяся к запутавшемуся авиакреслу, медленно похлопывая хвостом из стороны в сторону.
– Немного странно собираться с ним сражаться! – сказал Валет.
– Думаю, что кому-то придется этим заниматься, – сказал Двоеточие. – Бедняга будет зажарен в собственной броне.
Это казалось мнением толпы, выстроившейся на площади. Люди Анк-Морпорка обладали целенаправленным, изрядным стремлением к предприимчивости, и когда они смотрели вперед, чтобы увидеть убитого дракона, то были бы счастливы увидеть в качестве успокоения кого-нибудь, зажаренного заживо в своих доспехах. Не каждый день выпадает шанс увидеть кого-нибудь, зажаренного заживо в своих доспехах. Для детей это было бы воспоминание на всю жизнь.
Бодряк проталкивался и пробивался сквозь толпу, которая все больше и больше прибывала на площадь.
Рог протрубил в третий раз вызов.
– Это же флюгельгорн, – тоном знатока сказал Двоеточие. – Как набат, но только глубже звук.
– Вы уверены? – сказал Валет.
– Да-а.
– Это должно быть чертовски большой флюгер.
– Арахис! Фиггины! Колбаски! – послышался откуда-то сзади голос. – Привет, парни! Привет, капитан Бодряк! При смерти, а? Скушайте колбаску. Как дома.
– Что происходит, Глотка? – спросил Бодряк, цепляясь за лоток торговца, так как море людей все больше разливалось вокруг.
– Какой-то мальчишка прискакал в город и говорит, что он убьет дракона, – сказал Вырви-Мне-Глотку. – Он говорит, что у него есть волшебный меч.
– А у него есть волшебная шкура?
– У вас в душе нет романтики, капитан, – сказал Глотка, вынимая горячую сервировочную вилку из металлической жаровни на лотке и аккуратно располагая ее на заднице большой женщины, стоявшей перед ним. – Станьте в сторонку, мадам, торговля – это кровь жизни города, благодарю покорно. Разумеется, – продолжал он, – согласно правилам должна быть дева, прикованная к скале. Только тетя сказала «нет». Всегда незадача с некоторыми людьми. Никакого представления о традиции. Этот парень утверждает, что у него правильный вид.
Бодряк потряс головой. Мир вокруг него казалось сошел с ума.
– Вы меня совершенно сбили с толку, – сказал он.
– Вид, – терпеливо повторил Глотка. – Сами знаете. Вид на трон.
– Какой трон?
– Трон Анк-Морпорка.
– Какой трон Анк-Морпорка?
– Сами знаете. Короли и прочее, – задумался Глотка. – Думаю, что знаю его имя, – сказал он. – Я заказал в гончарной мастерской гнома Огненного три гросса коронационных кружек и это доставит много забот написать все имена в последовательности. Я оставлю для вас парочку, капитан? Для вас девяносто пенсов, капитан, или вырви мне глотку.
Бодряк сдался и проложил обратный путь сквозь толпу, используя Морковку в качестве маяка. Младший констебль проложил дорогу через толпу, а остальные как якорь прицепились к нему.
– Все посходили с ума, – кричал он. – Что происходит, Морковка?
– Да это парень на лошади посреди площади, – сказал Морковка. – У него в руках блестящий меч. Хотя, кажется, сейчас он ничего особенного не делает.
Бодряк пробился в убежище леди Рэмкин.
– Короли, – запыхавшись, прохрипел он. – Анка. И троны. Они существуют?
– Что? Ах, да. Должны были существовать, – сказала леди Рэмкин. – Сотни лет тому назад. А что?
– Какой-то парень говорит, что он – наследник трона!
– Верно, – сказал Глотка, следовавший по пятам за Бодряком, в надежде совершить сделку. – Он произнес большую речь о том, что он собирается убить дракона, свергнуть узурпаторов и восстановить справедливость. Все кричали ура. Горячие колбаски, за доллар пара, сделаны из настоящей свиньи, почему бы вам не купить одну для леди?
– Вы имеете в виду свинину, сэр? – осторожно спросил Морковка, вглядываясь в блестевшие трубки.