Лорд Ветинари распахнул дверь и молча двинулся по руинам своего дворца.
Руины вздрогнули, второй раз за последние две минуты, город потряс взрыв.
Загоны драконов взорвались. Окна вылетели. Дверь оторвалась от стены и, как парус, взлетела в воздух, направляясь к большому облаку черного дыма, медленно обрушившись, вспахав все вокруг, в рододендроны.
Внутри здания произошло что-то, высвободившее энергию и опалившее все вокруг жаром. Оттуда валил дым, густой, жирный и плотный. Одна из стен, как ширма, сложилась, а вслед за ней и другая стена повалилась на лужайку.
Болотные драконы, как пробки от шампанского, выпорхнули из-под обломков, лихорадочно размахивая крылышками.
Дым все еще валил из здания, но что-то изменилось, столб слепяще-белого разъяренного света вырос, набирая силу.
Свет померк, минуя разбитое окно, а затем, с обломком черепицы вращающимся у него на голове, Эррол взлетел, опираясь на свой собственный дым, и вознесся в небеса Анк-Морпорка.
Солнечный свет отражался от его серебристой чешуи, когда он поднялся на сотню футов вверх, медленно поворачиваясь, ловко балансируя на собственном пламени…
Бодряк, ожидавший смерти на площади, ощутил, что у него отвисла челюсть. Он поспешно захлопнул рот.
В городе не раздавалось ни единого звука, кроме шума полета Эррола.
Они смогли преобразить свое оперение, изумленно сказал сам себе Бодряк. Чтобы соответствовать обстоятельствам. Он должен был заставить их действовать в обратном порядке. Но его сущность, его гены… без сомнения он должен был быть на полпути к подобному преображению. Ничего удивительного, что у бедняжки были такие короткие крылышки. Его туловищу должно было известно, что он не собирается ими пользоваться, кроме как для того, чтобы рулить.
Бог мой. Я впервые вижу дракона, извергающего пламя назад.
Он рискнул бросить взгляд вверх, прямо над собой. Большой дракон сидел замерев, его громадные, налитые кровью глаза уставились на маленького собрата.
С бросающим вызов ревом пламени и грохотом, сотрясающим все в округе, Король Анк-Морпорка встал,
Бодряк повернулся к леди Рэмкин.
– Как они сражаются? – настойчиво спросил он. – Как сражаются драконы?
– Я… то есть, ну, они просто машут крыльями, прыгая друг на друга, и пускают языки пламени, – сказала она. – Болотные драконы, именно так. Я полагаю, что подобным образом, но кто когда видел сражение благородного дракона? – Она похлопала по ночной рубашке. – Я должна сделать кое-какие заметки, у меня тут где-то был блокнот…
– В ночной рубашке?
– Я всегда говорила, как изумительно, какие идеи приходят кое-кому в постели.
Пламя ударило туда, где находился Эррол, но его там уже не было. Король пытался на лету повернуться. Маленький дракончик окружил себя колечками дыма, сплетая в небе колыбель для кошки, беспомощно вращаясь посреди. Пламя полыхало, раз за разом все горячее и длиннее, ударяясь в него и не достигая цели.
Затаив дыхание, молча, толпа наблюдала.
– Привет, капитан, – раздался заискивающий голос.
Бодряк посмотрел вниз. Маленький и застоявшийся пруд, маскировавший Валета, расступился, Валет стыдливо улыбался ему.
– Я думал, что вы погибли, – сказал он.
– Нет, мы живы.
– Хорошо. – Больше, казалось, не о чем было говорить.
– Что вы думаете о схватке?
Бодряк посмотрел назад. Дымные следы свивались спиралями в небе.
– Боюсь, что ничего не получится, – сказала леди Рэмкин. – А. Привет, Валет.
– Добрый день, мадам, – сказал Валет, касаясь того, что по его мысли было чубом.
– Так вы полагаете, не получится? – сказал Бодряк. – Посмотрите на него! Дракон до сих пор еще в него не попал!
– Да, но пламя касалось его бесчисленное число раз. Но не возымело никакого эффекта. Думаю, что оно недостаточно горячее. А он хорошо увертывается. Но ему нужно каждый раз быть удачливым. А дракону достаточно лишь раз, чтобы улыбнулась удача.
Смысл происходящего медленно прояснился.
– Вы полагаете, – сказал Бодряк, – что все это просто – просто шоу? Он проделывает это, чтобы произвести впечатление?
– Это не его вина, – сказал Двоеточие, вырастая позади них. – А разве не так поступают псы? Он же не нападает на маленького щенка, если встретились большой пес с маленьким. Он просто готов к потасовке.
Оба дракона, казалось, осознали, что сражение приняло характер хорошо известной Пересудской ничьей. После еще одного колечка дыма и столба белого пламени они разделились и отступили на несколько сот футов.
Король парил в воздухе, быстро хлопая крыльями. Рост. Вот в чем был вопрос. Когда дракон сражался с другим драконом, то рост имел значение…
Эррол балансировал на своем пламени. Казалось он над чем-то задумался.
Затем он беззаботно взмахнул задними ногами, как будто воздухоплавание на собственных газах из желудка было чем-то привычным для драконов за миллионы лет, перекувырнулся и пустился наутек. Мгновение он был еще виден серебристой полоской в небе, а затем он вылетел за городские стены и исчез.
Вслед за ним последовал стон, который донесся из тысячи глоток.
Бодряк поднял руки.
– Не беспокойтесь, начальник, – быстро сказал Валет. – Он… он, возможно, улетел, чтобы промочить горло. Или еще в том же духе. А может это конец первого раунда. Все может быть.
– Я хочу сказать, что он съел наш чайник и еще много всякой всячины, – неуверенно сказал Двоеточие. – Но ему просто не нужно было убегать, после того как слопал чайник. Не было никаких причин. Любой дракон может слопать чайник, но он не должен из-за этого убегать.
– И мою полировку для доспехов, – сказал Морковка. – Она стоила целый доллар за банку.
– Послушайте, – сказал Бодряк, терпеливо насколько возможно. – Он чудесный дракон. Я люблю его так же сильно, как и вы, нашего чудесного малыша, просто он совершил кое-что разумное, бог мой, но он не собирается сжечь все вокруг, только для того, чтобы спасти нас. В жизни так никогда не бывает. Вы могли не раз с этим сталкиваться.