Бодряку хотелось бы знать, как долго груда обломков сможет удерживать под собой чудовище. Возможно, потребуются долгие недели, если длина списка преступлений будет нескончаемой.
Толпа замолчала. Даже леди Рэмкин замерла в удивлении.
– Что такое? – сказал Бодряк повернутым лицам. – Вы что никогда раньше не видели арестованного дракона?
– Шестнадцать (Три) ii, в ночь 24-го Грюна, вы сожгли или были причиной сожжения следующих помещений, известных как Старый Дом Дозора, Анк-Морпорк, оцениваемый в двести долларов; И ЧТО, Шестнадцать (Три) iii, в ночь 24-го Грюна, будучи арестованным офицером Дозора при исполнении обязанностей…
– Думаю, что нам нужно поспешить… – прошептал Бодряк.
– Он становится беспокойным. Неужели все это необходимо?
– Думаю, что можно подытожить, – сказал Морковка. – В исключительных обстоятельствах, согласно Правил Брегга для…
– Возможно, это будет сюрпризом, но нынешние обстоятельства являются исключительными, Морковка, – сказал Бодряк. – И они собираются стать обалденно исключительными, если сержант Двоеточие не поспешит с веревкой.
Развалины зашевелились, когда дракон напрягся, пытаясь встать. Раздался грохот, как будто били тяжелым бревном. Толпа начала разбегаться.
В этот момент Эррол возвращался на бреющем полете над крышами, оставляя за собой след из колец дыма и серии небольших взрывов. Спустившись ниже, он загудел на толпу и заставил передние ряды отшатнуться.
Он трубил как наутофон.
Бодряк схватил Морковку и стащил его вниз, когда дракон начал отчаянно скрестись, чтобы освободиться.
– Он вернулся, чтобы убивать! – кричал он. – Возможно ему потребуется бездна времени, чтобы затормозить!
Эррол взобрался на поверженного дракона и верещал достаточно громко, чтобы разбить бутылки.
Большой дракон поднял голову в каскаде из битой штукатурки. Он открыл пасть, но вместо того, чтобы извергнуть язык белого пламени, как ожидал Бодряк, издал звук, как хныкающий котенок. Правда, котенок, мяукающий в железной ванне на дне пещеры, но по-прежнему котенок.
Сломанные рангоуты упали сбоку, когда огромное чудовище встало, пошатываясь, на ноги. Огромные крылья раскрылись, осыпав прилегающие улицы дождем из пыли и соломы. Летящие камешки со звоном ударялись о шлем сержанта Двоеточие, стекая ручейком по спине, оставив черную полоску на руке.
– Вы позволили ему встать! – кричал Бодряк, толкая сержанта в укрытие. – Вы не предполагали дать ему встать, Эррол! Не позволяйте ему встать!
Леди Рэмкин нахмурилась.
– Это неправильно, – сказала она. – Они никогда обычно так не сражаются. Победитель как правило убивает проигравшего.
– Правильно! – кричал Валет.
– А затем спустя некоторое время, в любом случае, он взрывается от волнения.
– Послушай, это я! – кричал Бодряк, когда на сцене нерешительно появился Эррол. – Я купил тебе пушистый мячик! Мячик со звонком внутри! Ты не должен так поступать с нами!
– Нет, подождите минутку, – сказала леди Рэмкин, кладя руку ему на плечо. – Я не уверена, что нам стоит держаться за ошибки и предубеждения…
Большой дракон взлетел в воздух, опустив свои громадные крылья вниз, снеся при этом несколько зданий. Громадная голова вращалась на шее, осоловелые глаза пытались удержать в поле зрения Бодряка.
Казалось, какая-то мысль продолжала неустанно вращаться внутри.
Эррол дугой пролетел по небу и реял перед капитаном, глядя на чудовище внизу. На миг показалось, что он может превратиться в маленький летающий бисквит из древесного угля, а затем дракон недоуменно опустил взгляд и начал подниматься.
Он взбирался по широкой спирали, набирая скорость так, как делал это прежде. Эррол двигался, описывая круговую орбиту вокруг чудовища, как буксир вокруг лайнера.
– Это… это все равно как будто он играется с драконом, – сказал Бодряк.
– Добавь ублюдку! – с энтузиазмом кричал Валет.
– До полного уничтожения, – сказал Двоеточие. – Ты имеешь в виду «вдребезги».
Бодряк почувствовал пристальный взгляд леди Рэмкин, упиравшийся ему в спину. Он поглядел на выражение ее лица.
Понимание снизошло на него.
– А-а, – сказал он.
Леди Рэмкин кивнула.
– Правда? – сказал Бодряк.
– Да, – сказала она. – Я должна была об этом подумать прежде. Разумеется, это было слишком горячее пламя. И они всегда более воинственны в отношении территории, чем самцы.
– Почему ты не сражаешься, ублюдок! – кричал Валет утомленным драконам.
– Сука, Валет, – тихо сказал Бодряк. – Не ублюдок. Сука.
– Почему ты не… что?
– Это представительница женского рода, – пояснила леди Рэмкин.
– Что?
– Мы подумали, что если бы ты испробовал свой знаменитый удар, Валет, то ничего бы не вышло, – сказал Бодряк.
– Это девушка, – перевела леди Рэмкин.
– Но она огромная до безобразия!
Бодряк настойчиво кашлянул. Мышиные глазки Валета покосились на леди Рэмкин, которая зарделась как заря.
– Я имел в виду, чудесная фигура для драконихи, – быстро поправился он.
– Э-э. Широкие бедра, подходящие для вынашивания яиц, – озабоченно сказал сержант Двоеточие.
– Скульптурная фигура, – горячо добавил Морковка.
– Заткнитесь, – сказал Бодряк.
Он стряхнул пыль с остатков униформы, поправил нагрудник и шлем. Он твердой рукой проделал все необходимое. Бодряк знал, что дело еще не кончилось. Все еще только начиналось.
– Вы, мужчины, пойдете со мной. Пошли, быстрее! Пока все остальные наблюдают за ними, – добавил он.
– Но как насчет короля? – сказал Морковка. – Или королевы? Или кто там она сейчас?
Бодряк посмотрел на быстро исчезающие силуэты.
– Я правда не знаю, – сказал он. – Полагаю, что дело за Эрролом. Мы должны заняться другими делами.
Двоеточие отдал, все еще пытаясь отдышаться.