Я же для него сказку с хорошим концом придумывала, а когда она воплотилась в жизнь, он всё равно не обрадовался. Как хочет. Я повернулась к Шейсу, знакомому охотнику из отряда Асгрима.
— А почему никто их не поздравляет?
— Потому что церемония закончится, только когда они пройдут через арку Нэнэке рука об руку. Настоящая арка, говорят, пропускала лишь тех, кто искренне любит, а тех, кто лгал, перебрасывала на другой край земли.
— Если бы наших заставили через такую арку проходить, то никто бы не поженился, — снова усмехнулся Микаш.
Неучтиво! Я пихнула его локтем в бок. Сомневаюсь, что у наших с любовью всё настолько плохо, а впрочем, может, и настолько. Хорошо, что мне и дела нет, иначе я бы сильно расстроилась.
Эйтайни и Асгрим нехотя оторвались друг от друга и направились к арке. Замерли в шаге от неё, взялись за руки и одновременно прошли на противоположную сторону. Туаты захлопали в ладоши, желая счастья супругам, выкрикивали нескромные советы Асгриму, как вести себя наедине с женой. Старик воздел руки к небу, и все стихли. Арка вспыхнула и осыпалась, цветы разлетелись ночными мотыльками. От восхищения я тоже захлопала в ладоши.
— Девчачьи выкрутасы, фу! — проворчал над ухом Микаш.
— А мне всё равно нравится, — я не сдержалась и показала ему язык.
— Так ты же девчонка, — он развёл руками.
Какая разница, что он думает? Какая разница, что все вокруг думают? Мне нравится, и всё тут! Больше я ни перед кем притворяться не стану!
Церемония закончилась поздравлениями и вручением подарков. После того как мы выказали почтение жениху и невесте, нас отвели к столам, расставленным вдоль поляны кругом. Они ломились от медовых сладостей, жаркого из баранины, дичи, рыбы, салатов из корешков, медовухи и даже эля — напитка длиннобородых.
Мы сидели рядом, но не разговаривали и не смотрели друг на друга. Я съела ровно столько кусков мяса, рыбы и сахарных рогаликов, сколько в меня влезло. От медовухи и эля отказалась, несмотря на уговоры туатов. Не нравится — и всё, назавтра ещё голова болеть будет.
Асгрим с Эйтайни открыли танцы. Заиграли арфы и волынки, забили барабаны и бубны. Ворожея вначале исполнила ритуал: летела по воздуху, купаясь в лунном сиянии, ритмично выгибалась, как берёзы по воле ветра, звала, обольщала. Асгрим присоединился к ней, вначале грозно и настойчиво, а потом интимно и мягко. Вскоре танцевать пошли и другие пары. Я наблюдала за ними, потягивая мятный отвар из глиняной чашки. Вечность назад в Гартленде я также наблюдала за праздником, на котором веселился мой брат, завидовала и злилась, что не могу присоединиться к торжеству. Чего стесняюсь-то? Не хочу больше наблюдать, как жизнь проходит мимо, хочу участвовать во всём, хочу дышать полной грудью! Именно ради этого я прошла этот путь.
Я развернулась всем телом к Микашу. Он обсасывал баранью косточку и хлебал эль мелкими глотками, оставляя на губах пенные усы.
— Потанцуй со мной!
Он поперхнулся и закашлялся, колотя себя кулаком в грудь.
— Я оттопчу тебе все ноги.
Я закатила глаза.
— Перещеголять Йордена тебе не удастся. Ты прекрасно танцевал у шамана. Не отказывайся, а то снова будешь жалеть.
— То были другие танцы и никто не смотрел. Туаты нас на смех поднимут!
— Они всего лишь вшивые демоны. Впрочем, как хочешь. Если ты не будешь со мной танцевать, я попрошу какого-нибудь туата.
Я встала из-за лавки и сделала шаг в круг танцующих. Микаш тут же меня перехватил.
— Не стоит. Они же сводят с ума своими плясками, забыла?
Я усмехнулась и потянула его за собой.
— Чтобы не было недоразумений, — я упреждающе подняла руку. — Между нами ничего не изменится. Я не желаю, чтобы ты следовал за мной, просто хочу танцевать.
— Я понимаю.
— Тогда давай повторять за остальными. Это не должно быть слишком сложно.
Я положила его ладони себе на талию. Микаш неловко переминался на месте, пыхтел, увёртываясь от моих ног и подхватывая в рискованные моменты.
— Не надо так стараться, — проворчала я, когда мы едва не столкнулись лбами. — Расслабься и получай удовольствие. Пара синяков на ногах погоды не сделают.
Микаш горестно вздохнул и продолжил, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках того, кому можно подражать.
— В Ильзаре ты был уверенней.
И наглее. В доме Странника тоже. Его постоянные преображения от язвительного циника, которому плевать на всех и вся, до застенчивого, ранимого мальчика, готового на подвиг ради своей возвышенной любви, сбивали с толку. Почему он выбрал предметом воздыханий меня?