— Горячий! — подмигнул конюший.
Ну да, великолепный подарок! Чтобы свернуть себе шею…
Собрав тюки с вещами, Микаш отправился поговорить с Йорденом в отведённые ему гостевые покои. Дверь была нараспашку — слуги тащили к лестнице сундук с вещами. Внутри оставался Йорден с друзьями, уже полностью одетыми и готовыми к дороге. На приход Микаша никто не обратил внимания.
— Это непочтительно и нарушает все законы гостеприимства! Я буду жаловаться в Совет! — причитал Йорден.
Похоже, миловидная служанка послала его в дальние дали.
— А что ты хотел? Сбежал вчера от невесты, вот и получай теперь, — развёл руками Дражен.
— Так она в обморок бухнулась. Малахольная какая-то, небось, и рожать не сможет.
— Не пори чушь. Ей от духоты поплохело — с кем не бывает? Да и не дурна она вовсе, юная, свежая, податливая. Сам бы с ней закрутил, если бы ты моим другом не был.
Микаш морщился и прятал глаза. Впрочем, Фанник тоже в разговоре не участвовал, глядя в окно.
— Ой, да что там пробовать, она ж поди ничего не умеет, — заспорил Йорден.
— Да ладно, сам молодую кобылку что ли не объездишь? Или боишься? — Дражен ехидно усмехнулся.
Йорден вспыхнул.
Руки очень чесались расколотить ближний стул об их головы. Микаш закашлялся, но на него не обратили внимания. Тогда он зычно пробасил, впервые за долгое время позволив себе не шептать:
— Со всем уважением, жеребец, которого вам подарили, совсем дикий. Лучше в седло не садиться, пока зареченские умельцы не обломают его как следует.
— Ага, если даже ласковой кобылки боишься, то на жеребца точно лезть не стоит, — не сдержался Дражен.
Йорден метнул в Микаша взбешённый взгляд:
— Дворнягу никто не спрашивал! — Повернувшись к Дражену, визгливо закончил: — Ничем я не хуже тебя в седле держусь или даже тех зареченских умельцев!
Свой ум в чужую голову не вставишь. Можно только внушить повиновение, но после вчерашнего не стоит. Лорд Веломри явно что-то заподозрил. Он не из тех, кто бросает слова на ветер.
— Ступай, разомни жеребца хорошенько, да поживее, увалень! — приказал Йорден и продолжил выпендриваться: — А вы ещё будете глотать пыль из-под копыт моего коня!
Хочет — пускай позорится. Одним разом больше, одним меньше — какая разница?
Микаш покорно удалился.
В денник входил осторожно. Чувствовался в жеребце неукротимый норов, похожий на его собственный. Только зазеваешься, повернёшься спиной — тут же зубами вцепится и вырвет кусок кожи с мясом. Несколькими тумаками по пузу и неусыпной бдительностью Микаш его приструнил. Поседлал, взял под уздцы и повёл во двор. У выхода остановил наследник Веломри, тот самый смазливый брат-близнец принцесски, Вейас, кажется, так его звали. Насмешливые голубые глаза смотрели с презрением, улыбка на тонких губах напоминала оскал, во всём облике сквозила какая-то нарочитость. Молчаливой затаённой враждебностью он походил на отца, только силы не доставало, властности.
— Так быстро уезжаете? Это неучтиво, — он явно издевался.
Впрочем, с простолюдинами позволено почти все.
— Свадьба — дело хлопотное, — вздохнул Микаш. Что ж он над Йорденом не подтрунивает, кишка тонка? — Не хотелось разочаровать лорда Веломри и юную госпожу.
— Да, сестра у меня самая лучшая и достойна самого лучшего.
— Да.
Микаш заглянул в его прозрачные глаза, словно в зеркало, где отражался кто-то очень жалкий. Они одновременно вздрогнули и отвернулись.
— Ну ничего, зато отец подарок преподнёс знатный. — Вейас хлопнул коня по крупу. — Лучшего жеребца во всём Белоземье не сыщешь!
Тот прижал уши и навострился цапнуть Микаша за плечо, но он успел шлёпнуть по морде ладонью.
— На таком коне только рыцарь сможет ездить, только истинной воинской доблести он подчинится, — продолжал насмехаться Вейас, глядя, как Микашу раз за разом приходится доказывать коню свою силу.
— Ну, бывай, счастливого пути! — пожелал младший Веломри и наконец удалился.
Микаш шагал с конём по двору вдоль внутренних стен замка под любопытными взглядами дозорных, похоже, ожидавших весёлого представления. Утреннее солнце било в глаза. Жеребец постоянно дёргался: взбрыкивал задом, вставал на дыбы, целился ударить то копытом, то мордой. Пот крупными каплями катился со лба и затылка, жёсткие поводья жгли ладони. Микаш плотнее стискивал зубы.